– Ну-ка, дай сюда.
– Тогда по очереди, – согласился Альберт, передавая Морису фляжку. – Я всегда знал, что ты не годишься для Шейлы, Морис. Ты мне нравишься, но мы с тобой слишком похожи. А себя я не порекомендовал бы.
Морис высоко запрокинул бутылку.
– Не поможет, – сказал Иона, – но давай.
– Разве ты не лечился в лечебнице? – спросил Альберт. – Наверно, тебе это дорого стоило.
Морис облизнулся и снова глотнул.
– Если начать с двадцати шагов, разве нельзя вернуться к самому себе?
– Не хочу, чтобы ты причинял Шейле боль, вот и все. И не хочу, чтоб ты ее потерял, поскольку у тебя, почти как у меня, нет особого выбора. Немногие женщины связались бы с нами обоими. Возьмем меня, к примеру. После долгих лет одиночества я наконец нашел женщину. Попробуй с трех раз догадаться, почему она ушла. Но я скоро поеду в Норвегию. Найду Ингу, привезу с собой домой. Или…
– Думай, как гора, Альберт. Слышал когда-нибудь такую фразу? В телескопические линзы лучше видно картину на расстоянии.
– Чушь собачья. Жизнь нельзя прожить на расстоянии.
– Можно. Знаешь, кем Шейла меня назвала как-то вечером? Амебой.
– Сам напросился. Не пойму, как она с тобой уживается.
– Почему ты думаешь, будто она со мной уживается? И кстати, что это ты раньше там говорил про картину?
– Лучше было б, наверно, язык за зубами держать. Просто я где-то вычитал, что жена неотвратимо устраивает мужу кризис среднего возраста. Муж чувствует, что она скоро станет бесплодной. На мой взгляд, Шейла выглядит слегка беременной – на твоей картине, я имею в виду. Но я знаю, что ты детей не хотел. Просто в голове промелькнуло, и все.
– У меня нет интрижки на стороне, если ты к тому клонишь.
– Знаю. Ты ей по-своему верен. Но почему именно сейчас пишешь ее портрет? Двадцать лет было в твоем распоряжении.
– Сам точно не знаю.
– Ну, не будь так уверен, что действительно хочешь того, чего хочешь.
Они передавали друг другу бутылку и вскоре принялись посмеиваться над своими седыми волосами и непомерно расплывшимися телами.
– Трахни меня, отец! – прокричал Морис, бредя к приливу. И запел:
Я – Морис,
Моряк, евший крыс,
Прыгаю, словно резинка, туда-сюда,
Мое судно взлетает и падает; кругом вода;
А как выпивка кончится, то все мы вместе
Начинаем топтаться на месте.
Альберт запел:
Вот Морис, по которому плачет тюрьма,
Настоящий кусок крысиного дерьма,
Пьяный капитан, плывущий по волнам,
Направляясь туда, куда не надо нам,
Прибывая поутру под колокольный звон.
Я бы ему не доверил подстричь свой газон.
Песок поцеловал изгибы тела Холли, и тут она вспомнила, как целовала Мориса.
Шуточка. Да кого это волнует? Сын мерсийского патриарха вдрызг напивался, вечно шатался у танцплощадки, поддерживаемый лишь ветерком, поднятым танцующими. Тем не менее он внушал ей определенное восхищение тем, что безрассудно проматывал все, что с выгодой использовал бы любой другой человек его возраста. Никогда ногой не ступал на танцплощадку. Только наблюдал. Подсматривал в замочную скважину. В иные вечера голова у него шла кругом, он возбуждался. Вышибалы на своих плечах тащили его к дверям и выкидывали на улицы, некогда принадлежавшие его отцу.
В тот вечер она танцевала возле его столика. Опустила глаза, улыбнулась. Он ошибочно принял улыбку за флирт. Схватил ее, когда она сошла с площадки, они поцеловались, и всё – хотя он заслуживал оплеухи, она лишь улыбнулась и ускользнула.
Холли посмотрела на Шейлу. Ни одна из них не хотела детей. Шейла была чересчур занята воспитанием Мориса, Холли была чересчур занята воспитанием Шейлы. Подобная ситуация невольно затягивала, направляя их жизнь не в ту сторону. Давно ли они в последний раз лежали голыми под солнцем, прожигавшим булавочными уколами не смазанную лосьоном кожу?
Она знала: надо сказать Шейле, что настоящий Морис стоит где-то между тем, за которого она вышла замуж, и тем, кем стал, откуда нет пути ни назад, ни вперед. Ничего. Полный ноль.
Холли это знала, потому что сама не была теперь ни невинной девушкой до развода, ни вдовушкой в непотребных чулках. Настоящая Холли – другая, о которой она даже не смеет мечтать. В ее ноль неизбежно провалились все – и Великий Первый мужчина, и бросивший ее Ларри, и умерший от инфаркта Гарри. Поэтому она укрепилась. Залила тот самый ноль бетоном.
