Перед моими глазами снова возникла сцена — как и множество раз во время горько-медового месяца, когда я лежала без сна после занятий любовью с Сунилом, гадая, о ком он думал, когда стонал от наслаждения меж моих грудей?
Вот закончился свадебный ужин. Мы встали. Рамеш и Судха шли впереди, он держал ее за непослушный локоть. Она достала платок и вытерла им лицо. Убрала его за пояс, но платок упал рядом со столом. Никто не заметил, как Сунил наклонился, поднял его и положил в карман, крепко зажав в кулаке. Никто, кроме меня.
Я прижала платок к дрожащим губам и ощутила едва уловимый и такой родной запах сестры. Я ждала, когда же ревность выпустит свои когти, но все, что я чувствовала — только отчаяние. Сколько раз Сунил пытался остановить меня, когда я настаивала на приезде Судхи в Америку? Сколько раз он намекал мне…
Почему ты не хочешь, чтобы всё шло свои чередом? — повторял он мне. Тогда мне казалось, что Сунил просто эгоистичен и скуп. Но он просто пытался спасти меня.
В ушах у меня стоял шум, как будто открылись шлюзы и в них с ревом устремились потоки воды. У тебя нет выбора, — слышала я голос мужа, уносясь всё дальше и дальше. Судха, теперь, когда ты мысленно уже на полпути в Америку, что мне было делать?
Однажды, когда мы с Анджу были еще детьми, Гури-ма взяла нас на ярмарку в Майдане. Мы были в восторге от запаха кипящей патоки в отделе сладостей, от разноцветных попугаев, которых носили в клетках на длинных жердях продавцы птиц, да от всей ярмарки! Но больше всего нам понравилось огромное чертово колесо. Оно крутилось ужасно медленно, со скрипом, и мы, топая ногами, кричали: «Быстрее! Быстрее!» Но скоро наша кабинка начала стремительно кружиться, земля исчезала из виду, мы взмывали в небо, потом снова опускались на землю, потом снова в небо — до тех пор, пока мы не начинали визжать, чтобы бесконечное вращение прекратилось. Но когда колесо остановилось, и мы сошли на землю, то тут же со всех ног побежали, спотыкаясь, к очереди в кассу, чтобы, несмотря на головокружение, прокатиться еще раз.
Так вот, последние недели мне казалось, что я опять попала на то чертово колесо. После того как я отказала Ашоку, время ползло так мучительно. Желание уехать нарастало в моей душе, как поток, который вот-вот мог вырваться наружу. Быстрее, быстрее! — шептала я, подгоняя огромное неповоротливое колесо времени, и, наконец, оно набрало скорость. Дни замелькали, наполненные суматохой: я бегала по магазинам, паковала вещи, покупала билеты, оформляла паспорт и делала прививки. До самого отъезда я не могла поверить, что все-таки уеду.
И вот я стояла в аэропорту с мамами, чью любовь я чувствовала всем телом — как речную волну, которая утягивает тебя обратно, как только ты пытаешься выбраться на берег, и наконец ощутила ужасающую конечность происходившего. Мое время вышло, и теперь я не могла побежать в кассу и купить еще один билетик на аттракцион. То, что я оставляла здесь — мне сложно было найти слова — я никогда не найду в Америке. Мамы целовали меня влажными и прохладными губами. Я чувствовала запах знакомой с детства зубной пасты, и мне хотелось задержаться хотя бы еще немножко.
На входе в зону безопасности Сингх-джи отдал мне сумку, которую я брала с собой в самолет. Она была довольно тяжелой — я сложила в нее вещи Даиты, памперсы, бутылочки с соком и еще много чего. Сколько всего нужно было такому маленькому человечку! В самом углу сумки я заметила какой-то пакет из коричневой бумаги, обвязанный веревкой.
— Что это? — спросила я.
— Да так, ничего, — ответили мамы, — только аккуратнее, не потеряй его.
Они вытерли слезы кончиками сари и шепотом благословили меня. Да хранит тебя богиня Дурга. Будь всегда счастливой. И храброй, как Рани из Джанси. Когда я протянула руку, чтобы посмотреть, что там внутри пакета, они остановили меня, смешно хмурясь.
— Откроешь его, когда будешь в самолете.
Всю последнюю неделю я получала ото всех подарки и добрые пожелания. Даже от тех, от кого я совершенно не ожидала такого внимания, и от тех, чьей любви я, в общем-то, ничем и не заслужила. Хотя, может, любовь — это не то, что надо заслуживать? Как и ненависть. Это я поняла благодаря своей свекрови. Тетушки, приходившие к Налини, принесли мне в подарок консервированные лимоны и тминную воду для Даиты. Соседи с нашей улицы принесли кучу журналов, чтобы не было скучно в самолете, и острую смесь — на случай, если меня укачает. Мать Сунила, такая же милая и робкая, как всегда, зашла к нам с одеялом для Даиты, которое она вышила сама.
