— Могу добавить, что сегодня ночью кто-то курил, — настойчиво продолжала Сесиль. — Ни я, ни тетя не курим. Ни одного мужчины у нас вчера не было, а сегодня утром в гостиной пахло табаком…
— Хорошо, я приду посмотрю…
— Мне как раз хотелось бы избежать этого… Характер у тети не слишком покладистый. Она рассердится на меня, тем более что я ничего ей не говорила…
— Чего же в таком случае вы ждете от полиции?
— Право, я и сама не знаю… Я доверяю вам. Может быть, если бы вы провели несколько ночей на нашей лестнице…
Святая простота! Она воображает, будто комиссар полиции для того и существует, чтобы ночевать на лестнице, проверяя девичьи бредни!
— Я пошлю вам завтра на ночь Люка.
— А вы сами не могли бы?
Ну нет! Тысячу раз нет! Эк куда хватила! Ее разочарование походило на досаду влюбленной. Тут коллеги Мегрэ были правы.
— Но может быть, это случится не сегодня ночью… Может быть, это произойдет через три, пять или десять дней… Разве я могу знать? Мне просто страшно, господин комиссар… Когда я думаю, что какой-то неизвестный мужчина…
— Где вы живете?
— В предместье Бур-ла-Рен, в километре от Орлеанской заставы, на шоссе… как раз напротив пятой остановки трамвая. Большой шестиэтажный кирпичный дом… На первом этаже вы увидите бакалейную лавку и магазин, где продают велосипеды… Мы живем на верхнем этаже…
Люка побывал там и справился у соседей. Он вернулся настроенный весьма скептически:
— Старуха уже несколько месяцев не выходит из квартиры, а племянница у нее и за прислугу, и за сиделку…
Об этом доме было сообщено в местный комиссариат полиции, целый месяц за ним вели наблюдение, но ни разу никто, кроме жильцов, не входил туда ночью.
А между тем Сесиль снова появилась на набережной Орфевр:
— Он опять приходил, господин комиссар… На этот раз он оставил следы чернил на бюваре, я накануне как раз сменила бумагу…
— Он ничего не унес?
— Ничего…
Мегрэ неосмотрительно передал ее рассказ своим коллегам, и вся набережная Орфевр со смехом повторяла эту историю.
— У Мегрэ появилась вздыхательница…
Подходили по очереди к стеклянной перегородке, рассматривали посетительницу с косящими глазами. Заглядывали в кабинет комиссара.
— Скорее. К тебе пришли!
— Кто?
— Твоя поклонница…
Целую неделю Люка сидел на лестнице и ничего не увидел и не услышал.
— Может быть, это случится завтра, — уверяла Сесиль.
Но выдача средств на эту затею была прекращена.
— Пришла Сесиль…
Сесиль уже знали все. Все звали ее по имени. Когда кто-либо из своих хотел войти к комиссару, его предупреждали:
— Осторожно, он занят…
— Кто у него?
— Сесиль!
У Орлеанской заставы Мегрэ пересел на другой трамвай. На пятой остановке он сошел. Справа между двумя пустырями одиноко возвышался большой дом, похожий на ломоть торта, — точно отрезанный кусок улицы.
Ничего необычного. Машины едут к Арпажону и Орлеану. С Центрального рынка возвращаются грузовики.
Входная дверь дома зажата между бакалейной лавкой и магазином велосипедов. Консьержка чистит морковь.
— Вернулась ли мадемуазель Пардон?
— Мадемуазель Сесиль?.. Не думаю… Да вы позвоните, госпожа Буанэ вам откроет…
— А я думал, она не ходит….
— Вроде того. Но у нее в квартире есть такое приспособление, что она может открыть дверь, не вставая с кресла. Так же как я отворяю входную дверь… И если она захочет…
Шесть этажей. Мегрэ терпеть не мог лестниц. А эта была темной, с дорожкой табачного цвета и засаленными стенами. Кухонные запахи менялись с каждым этажом, так же как и шумы. Пианино, детский плач, раздраженные голоса.
На шестом этаже на двери слева под звонком висела пожелтевшая визитная карточка: Ян Сивеши. Значит, дверь Буанэ была направо. Он позвонил. Звонок прокатился по комнатам, но в ответ не раздалось ни звука, и дверь не открылась. Он снова позвонил. Беспокойство перешло в тревогу, а тревога в угрызения совести.
— Вам кого нужно? — услышал он за спиной женский голос.
Он обернулся и увидел пышногрудую девушку в кокетливом голубом халате.
— Госпожу Буанэ…
— Да, это здесь, — ответила она с легким иностранным акцентом. — Вам никто не ответил?.. Странно…
Она тоже позвонила, рукав ее откинулся, обнажив полную руку.
