– Как и следовало ожидать, с возвращением курсанта Воронцовой из медсанбата, нас ждут новые приключения. – к нам подошла старший лейтенант.
Молодая женщина, высокая, симпатичная, с приятным, но строгим лицом. «Ё-о-моё», – ахнул я. Как ей идёт форма НКВД! Ни дать, ни взять, фотомодель. Так и просится для рекламного плаката на тему «служба в НКВД – почетная обязанность по обезвреживанию тайных и явных врагов». А как сексуально гимнастерка обтягивает грудь! Почти как у меня, тьфу, у Лёльки. И ремень подчеркивает красоту фигуры. Сексапилочка! Отпад!
– То ли ещё будет…
Господи! Какую чушь я несу! Это же серьёзная контора.
«У-у-у, ну почему я не Отелло! – бушевала Лёлька. – Этот озабоченный болван у меня отнял уже десять лет юной жизни! Придушу! Молись на ночь, враг народа недобитый! Ревизионист! По примеру Раскольникова – тюк топором! Пулемёт мне, срочно!»
– Да, кто бы сомневался, – хмыкнула старший лейтенант госбезопасности.
– А вы, драгоценные мои, почему здесь? – обратилась она к замершим по стойке смирно курсантам. – Через три минуты кончается перерыв, а вы не в учебном классе. Время пошло.
Курсантов как корова языком слизнула. Да, армейская дисциплина здесь на высоте.
– Ну а вы, курсант Воронцова, так и будете стоять передо мной? Или вас это не касается? И занятия вы решили проигнорировать?
– Никак нет. Касается. Виноват. В смысле виноватая я, товарищ старший лейтенант госбезопасности, – вытянулся я.
Ох, и принципиальная девка. Такой в рот не то что палец…
По рассказам Лёльки я понял, что это и есть та самая куратор группы по прозвищу Принцесса. Она же Наталья Леонидовна Куракина, специалист по внедрению. Владеет всеми видами оружия в совершенстве. Хотя по внешнему виду и не скажешь. Движения плавные, красивые, текучие, словно у танцовщицы императорского театра. Даже не верится, что эта изящная статная молодая женщина с милым лицом за доли секунды может преобразиться в стремительную хищницу-пантеру. А фигурка-то, фигурка-то у неё! Эх, вот бы с ней поближе познакомиться! Класс! Богиня!
– Воронцова, прекратите изображать из себя по примеру солдат царской армии «вид придурковатый и глупый». Не верю. Совсем. Через полчаса жду на занятиях. В казарму шагом марш.
– Есть! – картинно чеканя шаг, я направился по указанному маршруту.
Принцесса и Лёлька одновременно фыркнули.
– Клоун. Шут гороховый…
Далее Лёлька устроила разбор полётов, правда, без использования местных идиоматических выражений. И без этого запас эпитетов у неё оказался весьма огромным. По моему, ни разу не повторилась. Своего рода гражданский вариант большого Петровского загиба, но без инбридинга и сложных внутри родовых связей, как его там – инцеста. Весьма подробно она осветила тему многообразных психических отклонений, которые могли возникнуть после падения с печки, и иных врожденных и приобретенных мозговых патологий. Возразить мне было нечего. Только пообещал ей, постоянно прислушиваться к её рекомендациям, как бы тяжело это для меня не было. Врастал я новую среду тяжело. Ошибки и оплошности делал на каждом шагу. Моя сожительница по телу нередко в отчаянии махала, виртуально, разумеется, руками. Спасало меня лишь то, что гоняли нас до умопомрачения. Знания вбивали основательно и до автоматизма. Лекции, практические занятия, тяжелые тренировки шли одна за одной. Сравнивая с уровнем подготовки в моём времени, мне показалось, что здесь было ещё круче. Свободной минуты не оставалось.
А план по совершенствованию оружия, разработанного совместно с Лёлькой надо реализовывать. Мне с трудом удалось выкроить время для беседы с Бабахычем, то есть капитаном Нефедьевым, инструктором по минно – взрывной подготовке. Если кто-то думает, что подрывное дело простое, тот ошибается. Это только непосвященному человеку кажется, что нет ничего проще. Прицепил взрывчатку, установил детонаторы, запустил механизм инициации. На самом деле подрывное дело это сплав достижений химического производства, науки, военного дела, и, своего рода искусства. Пусть специфического, даже в чем-то извращенного, но искусства. А глядя на Бабахыча, на ум приходит мысль, что у него в родовой линии было не менее пяти поколений ярко выраженных пироманов. Проще говоря, он был фанатиком подрывником по призванию. Талант. Самородок. В учебном классе у него чего только не было. Каких только хитроумных приспособлений и взрывателей. Мало того, он сам постоянно что-то изобретал и усовершенствовал. Конечно, с высоты моего времени многое устарело, но всё равно впечатляло. На мой взгляд, Бабахыч мог дать фору и современным специалистам.
