Не знаю, что с нашим, теперь общим телом, происходит, но военврач Галина Петровна не скрывала своего удивления.
– Воронцова, это просто фантастика. Твои гематомы рассасываются на глазах. Первый такой случай в моей практике. А видела я немало. Покажи язык. Так, дыши – не дыши. Замри. Присядь. Вытяни руки. Глазами влево-вправо. Закрой глаза. Коснись кончика носа. Да не языком! Ничего не понимаю. У тебя всё в полном порядке. Была бы моя воля, отправила бы тебя в исследовательский институт в Москве и изучила бы необычный феномен до последней пяточной кости.
– Не надо! – в один голос испуганно закричали мы.
– Ну ничего, Воронцова. Я уверена, что скоро ты опять что-нибудь отчебучишь и вернёшься ко мне. Вот тогда я займусь тобой по-настоящему, – пообещала Галина Петровна и хищно потерла ладошками.
Мы тихо ахнули. Да, все доктора одинаковы. А нам что-то становиться мухами дрозофилами не хотелось. Даже ради советской науки. Похоже, наш доблестный военврач решила заняться тайнами мутации. И я был почему-то уверен, что она бы добилась своего и совершила открытие мирового уровня. Теперь наша главная задача – больше в медсанбат не попадать.
Мы немного погодя с Лёлькой обсудили этот вопрос и пришли к выводу, что этот феномен напрямую связан с моим переносом в её тело. Мощность двух сознаний дал такой поток энергии, что белковые структуры приобрели новые свойства, скорость регенерации возросла в разы. На следующий день нас выписали, и мы под задумчивым взглядом военврача спустились в новый (лично для меня) мир.
Признаюсь, меня от страха трясло. Мне предстояло сдать экзамен на идентичность прежнему образу Воронцовой. Лёлька меня, разумеется, муштровала и гоняла как сидорову козу на капустной плантации. Мы отрабатывали вариант синхронного перевода. Мне предстояло слушать её, чувствовать все характерные для неё движения, мимику, жесты, а потом моментально отображать в этом мире. Для этого я должен частью своего сознания находиться как бы внутри себя, а другой – во внешнем мире. Задача сложнейшая и совсем для меня необычная. С подобным раньше сталкиваться не приходилось.
«Не дрейфь. Пролезем, – заверила меня Лёлька. – Ты только лицо сделай посимпатичней и подобрей. Также желательно и поумней. Да и не такая я страшная, чтобы всех пугать. Я, между прочим, в любимую спецшколу иду.»
Не успел я сделать несколько шагов, как ко мне подскочило несколько курсантов.
– Наша Лёлька вернулась! Как ты себя чувствуешь? – радостно закричали они. М-да, видать девчонка здесь в авторитете.
– Всё ништяк, братишки! Фиг ли мне будет! Солнце высоко, до дембеля далеко, а кухня всегда рядом! А где кухня, там всегда и мы! – неожиданно вырвалось у меня. Стресс, понимаете ли, проявился.
– Ух ты! Ну, ты даешь, Лёлька! – восхитились курсанты. – Мы обязательно афоризм запишем.
«Ты чего несёшь, придурок?- зашипела Лёлька. – Я тебе подсказываю, подсказываю. Вообще, это не наш метод.»
– Растерялся я. Из головы всё выскочило, – бросил ей в ответ.
– Лёль, я ту схему вчера до ума всё-таки довёл, – меня схватил за руку симпатичный смуглый парень. Блин, ну так всё неожиданно. Даже неприличные сравнения с нашей попсовой тусовкой промелькнули. – Пожалуй, ты права: вторичный контур надо усилить, а резистор поставить другой…
«Господи! Горе моё луковое! Что за идиотские ассоциации у тебя, – застонала Лёлька. – У нас вашей заразы и в помине нет. Улыбнись же! Это Серёжа Гегечкори. Я тебе рассказывала о нём. Наш гений радиотехники. Из хлама радиопередатчик соберёт. Замечательный парень. Мой лучший друг. Ну отвечай же, не стой истуканом. Вот навязался на мою шею!»
– Серый, братан, нет базара. Идею дарю. Без проблем. Ты же знаешь, я фуфло толкать не буду. Зуб даю. Понты корявые кидать не в моём вкусе…
«Мамочка моя! – Лёлька стонала. – Дайте мне в руки карданный вал! В крайнем случае, кривошипно-шатунный маханизм с домкратом в придачу. Я сегодня кого-то хочу убить. Просто желаю убить! Ледоруб мне, ледоруб! Насмотрелся идиотских фильмов! Господи, за что ты меня так? Жила себе спокойно, никого не трогала…»
Я был в полной растерянности. Я и сам не мог понять, откуда у меня взялся этот ужасный лексикон. Наверное, правы те, кто утверждает, что просмотр фильмов не так безобиден как кажется. Тупые диалоги, дешёвый сленг, вся эта псевдоуголовная феня записывается на нашей подкорке, и в определённой ситуации выскакивает. Хотя, как я заметил, курсанты смотрели на меня с восхищением. Да, теперь мне понятно, кто уродует в данный момент великий и могучий русский язык, кто развращает юных дедушек и бабушек спецназа.
