У командира батальона Федор, чтобы скрыть свое ранение, держался как можно спокойнее. Шарапов, Шарапов… Где же видел он этого старшего лейтенанта?
— Разведчик?
— Нет, я снайпер.
— Тогда пойдешь в группу стрелков, будете прикрывать группу захвата.
Старший лейтенант коротко объяснил, что они сегодня ночью идут в разведку по направлению Инчиково и должны доставить «язык».
— Иди в землянку Ахиндеева, ешь досыта и отдыхай. Задание дадим перед уходом. — Шарапов встал и про тянул руку. — До вечера!
В сумерках обе группы лежали рядом под носом у противника. Пока шли, рана не очень беспокоила. Затем пришлось идти то пригнувшись, то на четвереньках. Тут-то и начались его муки. Федор следовал за своей группой, стиснув зубы. У него от напряжения выступил пот, в висках и ушах звенело, перед глазами поплыли зеленые, красные круги. Неужели не выдержит? Нет, надо идти. Скажут — струсил… Когда прикрывающая группа присоединилась к группе захвата, разведчики остановились перед распадком. Видимо, решают как дальше идти. По оврагу нельзя: там еще снег и немудрено попасть в засаду. И точно, пошли поверху. Федор на минуту забыл о своей ране и взял в рот снег. Разведчики пошли по гребню холма: сначала группа захвата, чуть погодя и прикрывающая. Федор с последней полз между лужами. Сейчас нельзя отставать и он ползет через силу, стараясь отогнать боль.
Взглянуть бы в эти минуты на свою семью! Должно быть, уже поужинали. Старик, наверняка, не сидит без дела, то ли сани делает, то ли стенки бочки обтесывает. Старший сын, наверно, играет рядом с ним щепками, а младший уже должен спать. Какой же теплый и уютный был у него дом!
"Догнать! Догнать надо…" — приказал себе и, чуть не взвыв, усиленно заработал локтями. Пот, стекая по лицу, попадает в глаза, его горький вкус появился во рту. "Э-э, у-уп…" — вдыхая и выдыхая воздух, полз и полз. Наконец, увидел своих, остановившихся, уже близко от него. Он тоже остановился. Сразу же опустил голову и весь распластался, стараясь отогнать боль и усталость. Отдышавшись, достал флягу и небольшими глотками смочил пересохший рот. Тут приполз сосед и шепчет:
— Смотри-ка, что это такое? Неужто наши? Так быстро?
Федор, всматриваясь в темноту, действительно увидел приближающиеся тени. Наши. Точно они. Выходит, не доползли до траншеи?
Разведчики не дали долго волноваться — приволокли «языка».
— Откуда его так быстро?
— В траншее были у них?
— Потише, успокойтесь, — ответил Ахиндеев. Взяли его на нейтралке. Обо всем потом. Дайте отдышаться и не шумите. Ну, быстрей! Стрелки потом пойдут.
Группа захвата исчезла во мгле.
Федор снял промокшую тяжелую телогрейку и стал подвешивать диски к ремню гимнастерки. Затем сел на телогрейку. Его теперь беспокоило возвращение.
— Что ты делаешь?
— Готовлюсь к возвращению.
— Телогрейку снял?
— Да. Устал…Идти будет легче…
Подошедший тоже хотел было снять телогрейку, но послышалась команда: "Аида, ребята!". Федор осторожно повернулся и начал вставать:
— Вместе пойдем, не торопись. Я хорошо знаю местность…
— Ладно. Вдвоем веселей. Устал-то ты как… Ничего, пройдет. Дойдем.
Разведчики, выполнив задание, благополучно вернулись в свою часть. «Язык», доставленный им без шума и перестрелки, пришелся по «вкусу» командиру батальона. От имени командования вынес разведчикам благодарность. При обыске у пленного обнаружили бархатный кошелек, пришитый к пиджаку, как двойной карман. Кошелек имел тройную подкладку, каждая из которых состояла из больших и малых ячеек. По этим ячейкам были рассованы вещи из золота, серебра и платины — серьги, браслеты, кольца, коронки. "Надо же", — подумал Федор, увидев этот странный набор.
— Вот это да… — Кто-то выразил свое удивление.
— Что хочешь от оккупанта?! — ответил другой. — Грабитель, стервятник да и все! Лучше пойдем — отдохнем.
"Услуга" мародера сказалась, между прочим, сразу. Гитлеровцы, по его показаниям, предпримут наступление не через неделю, даже не через два-три дня, а нынче утром в 7 часов. Потому-то Охлопков и Стяжкин еще до рассвета должны быть на нейтральной… Стяжкин — это тот самый, с которым вместе вышли с разведки. Он, оказывается, родом из Саратова.
