Все это солдат видит и не видит, хотя оно имеет самое прямое отношение к его ежеминутной борьбе с врагом и стихией. Событий так много, что он пропускает их мимо, не успевая воспринять и обдумать. Он реагирует только на те, которые касаются его лично. В этом его спасение. Да и он сам отгоняет от себя подальше все будораживающее, вызывающее переживания.
Спроси у Федора в те дни: что ему запомнилось больше всего? Вряд ли он сразу нашелся бы с ответом. Война такая штука, что не всегда хочется вспоминать о ней. Все же "долину смерти" не выбить из памяти. Сколько пришлось ползти вдоль и поперек по изрытому как от оспы полю, сколько раз поднимался в атаку… Казалось, ежечасно чья-то невидимая рука швыряет солдат в пожарище сражения, огромное красно-черное пламя которого пожирало сотни тысяч жизней.
Вспомнятся потом и мелочи. Однажды пошли в рукопашную. Федор впервые штыком заколол человека. Когда, отогнав фашистов, вышли в лес, почувствовал неприятную тошноту. Ему надо было покурить. А в кисете махорки не осталось ни щепотки. И трубку разбило пулей. С досады сунул руку в карман. Там пальцы нащупали сначала одну дыру, затем вторую, третью. Тут кто-то подошел к нему и участливо спросил:
— Эй, брат, что там у тебя? А-а, пробило… Ну, ничего, бывает. На те, вот табак, вот бумага. Табак из Дона, черкасский. Кури на здоровье.
Казак еще угостил его водой из своей фляги. А Федор не спросил даже имени. Так-то оно бывает.
* * *
О первом ранении Федор домой не сообщил. Зачем волновать родных? Рука, пробитая пулей между лучевыми костями, держит же пулемет и карандаш. Правда, ныла с неделю. Но по сравнении с тем, что происходит на передовой, такая рана поистине пустяк.
Сегодня Федор идет с разведчиками. Что его ожидает? Об этом он и думать не смеет. Дивизия после "долины смерти" переброшена сейчас на другое направление. Но обстановка мало чем отличается от прежней. Дивизии удалось с ходу занять деревни Большое Мантрово, Воробьеве, Ченцово. И уже целый месяц топчется на месте. Берет деревню, но тут же ее уступит. Тарутино Мантрово, Ченцово — Инчиково, Кишкино — Самойлове, Овсянниково — Усово, Паново — Тарутино, Ченцово — Решеталово… Вот названия деревень, беспрестанно мелькавшие в сводках дивизии. Будто два равные по силе человека сели состязаться в перетягивании палки, да ни тот, ни другой перетянуть не может. Но не было ни единого дня, когда спадало напряжение боя. Внезапный удар с флангов, даже с тыла, засады, ночные атаки врасплох, выманивание противника на ложные укрепления — все было. Порой линия фронта так запутывается, что не знаешь, где находишься. Благо, что покров снега высок и немец предпочитает протоптанные дороги.
Сейчас что передовая, что разведка — невелика разница. В разведке даже лучше — во многом сам себе хозяин.
После двух часов ходьбы тропа, по которой шли, привела к санной дороге.
— По ней они и ездют… — шепнул старик-проводник на ухо лейтенанту и для большей убедительности повел рукой вдоль дороги.
Лейтенант, внимательно посмотрев вокруг, пошел дальше.
Вскоре дорога раздвоилась. Тут проводник опять что-то шепнул, и командир жестом позвал всех к себе.
— Мы близки к цели. Дед отсюда вернется. Кого сегодня нам дали-то? Тебя? Фамилия как? Ага, Охлопков. Так вот, товарищ красноармеец Охлопков, ты останешься здесь. Видел, только что прошли коряги? Там и будет твоя засада. Задача такая: если фашистов мало — открываешь огонь и уничтожаешь их, одного из них берешь в плен и возвращаешься по тропинке. Если их много — пропустишь их и бежишь докладывать в разведвзвод. Не случись ни того, ни другого — дожидайся нас.
— Есть, товарищ лейтенант!
— Тише…Ну, бывай.
Федор, шагая по глубокому снегу, подошел к трем корягам. Он облюбовал среднюю и, сидя на корточках около нее, принялся курить. Ну и место, сзади горка, спереди дорога — отходить некуда… Затянувшись дымом, Федор стал изучать будущую свою засаду. Лежи себе как за бетонной стеной. А отверстие — настоящая амбразура, еще с навесом. Дорога к корягам, оказывается, идет прямо, затем только сворачивает направо. Обстрел отличный. Горка тоже вдоль дороги поворачивает направо. Низина, что впереди, постепенно поднимается и вдали обросла лесом. Да, отходить нельзя — сразу достанут…
