- Но финансы - совсем другое дело, - запротестовала мисс Форрестер.
- Если вы взглянете попгубже, то увидите, что существенных различий нет, возразил Киннисон. - Лучше всего объяснить, воспользовавшись аналогией. Вы не можете представить себе наглядно размеры Северной Америки, что, однако, ничуть не мешает вам объехать всю Северную Америку на автомобиле. На какой марке вы путешествуете по земле?
- У меня спортивная машина Дехотинского.
- Гм. Верхний предел скорости, - сто сорок миль в час. Думаю, что вы предпочитаете ездить со скоростью от девяноста до ста миль в час. Представим себе, что вы водите седан Крауновер или какую-нибудь большую тихоходную калошу со скоростью около шестидесяти миль в час и что ваша машина способна развивать скорость в девяносто миль. Предположим также, что у вас есть радио. На длинных волнах вы можете слушать программу, передаваемую радиостанцией, которая находится от вас на расстоянии трех-четырех тысяч миль, на коротких волнах принимать программу, передаваемую из любой точки земного шара...
- Я могу принимать по остросфокусированному лучу на ультракоротких волнах программы с Луны, - прервала Киннисона мисс Форрестер. Я много раз слушала такие программы.
- Разумеется, - сухо согласился Киннисон, - слышимость отличная, если ничто не мешает...
- Слышимость довольно плохая, - заметила богатая наследница, - очевидно помехи все же бывают.
- Неважно. Так вот, если теперь вы замените "мили" на "парсеки", то получите представление о скоростях, развиваемых в далеком космосе, и о том, как мы с ними управляемся. Наши скорости изменяются в зависимости от плотности материи в космическом пространстве, но в среднем, скажем, при плотности один атом вещества на десять кубических сантиметров пространства, мы движемся со скоростью около шестидесяти парсеков в час, при полной тяге -около девяноста парсеков в час. Наши коммуникаторы работают на уровне ниже эфира - на субэфирном уровне...
- А что это такое? - поинтересовалась мисс Форрестер.
- Предложенное мной определение ничуть не хуже любого другого, - улыбнулся Киннисон. - Мы не знаем, что такое гравитация, хотя и используем ее. Никто не может сказать, как распространяется гравитация, и распространяется ли вообще. Никому еще не удалось изобрести какое-нибудь устройство или прибор, разработать метод, который позволил бы определить природу, период или скорость гравитационных волн. Мы, по существу, ничего не знаем о пространстве и времени. Вообще, если разобраться как следует, мы знаем обо всем не очень-то много, - заключил он.
- Но все равно, от ваших слов мне как-то стало уютнее, - призналась мисс Форрестер, едва заметно приблизившись к своему партнеру. - Расскажите, пожалуйста, о коммуникаторах.
- Ультраволны распространяются быстрее, чем обычные радиоволны примерно во столько же раз, во сколько скорость космических кораблей превосходит скорость наших тихоходных автомашин, то есть во столько, во сколько парсек больше мили. Грубо говоря, в девятнадцать миллиардов раз.
- Девятнадцать миллиардов! - воскликнула потрясенная мисс Форрестер.-А вы говорили, что никто не может воспринять даже миллион!
- Вот именно, - невозмутимо подтвердил Киннисон. - Вам не нужно воспринимать или наглядно представлять себе большие числа. Все, что нужно знать, - это то, что космические корабли дальнего плавания и коммуникаторы покрывают расстояния в несколько парсеков практически за то же время, за которое земные автомашины и радиоволны преодолевают расстояния в несколько миль. Поэтому когда какой-нибудь космический волк толкует вам о парсеках, вы просто мысленно подставляете мили и представляете себе автомашины и радиопередатчики. Тогда вы будете воспринимать расстояния и скорости, как космонавты дальнего плавания, а может быть и более наглядно.
- Мне никто и никогда так не объяснял, но все равно для меня слишком сложно. Распишитесь, пожалуйста, на моей бальной карточке.
- С удовольствием.
Другие девушки не решались подойти к линзмену, словно никак не могли решить, кому из них танцевать с ним следующий танец. Впоследствии Киннисон никогда не мог объяснить, как случилось, что он оказался в паре с весьма соблазнительной миниатюрной брюнеткой, одетой - по крайней мере частично - в некое подобие умопомрачительного покроя сильно декольтированного платья цвета адского пламени. Линзмену никогда еще не доводилось видеть такого материала. Выглядел он как застывшее электричество!
