Она: Я так долго ехала, вы, оказывается, теперь здесь живете!
Он: Уже давно.
Она: Мне сказали в редакции, что интервью вы не даете.
Он (язвительно): Уже давно.
Настя, не отрываясь, смотрела в мониторы и в затылки сидящих перед ними людей. Джессика сопела рядом. Было очень страшно.
Те двое договорили до конца, и Аллилуев сказал в рацию:
– Стоп, моторы. Это было. Сразу еще дубль, технический.
И все сначала!..
– Вот это да, – то ли с восхищением, то ли с ужасом прошептала Джессика на ухо Насте. – Вот это работа!..
Потом переставляли камеры и снимали отдельно героя и отдельно героиню. Потом Аллилуев объявил, что следующей будет сниматься сцена тридцать восемь. «Перекостюма» нет.
– Чего нет? – спросила Джессика у Насти.
– Перекостюма, – пояснила на ходу Эмма Львовна, выбиравшаяся из-за монитора. – Это значит, герои не переодеваются.
Джессика покатилась со смеху. Аллилуев на нее оглянулся.
– Роза! – сказал он. – Привет. Как сама?
И, не дожидаясь ответа, принялся распоряжаться.
Так продолжалось до обеда.
Настя совершенно изнемогла от переживаний. Джессике быстро все надоело, и она ушла в вагончик, успев еще посокрушаться, что Кондрат Майданов «не такой, как в кино».
Обед раздавали под тем самым навесом, где утром были свалены мешки и коробки. Там организовали нечто вроде полевой кухни. На столах стопками стояли миски и кучами лежали ложки. К кухне моментально выстроилась очередь.
– А ты что думала? – спросила у Насти веселая Мила. – Что нас в ресторан повезут?
Настя сказала, что она ничего такого не думала, а просто странно. Полевая кухня с трубой, как на военных учениях или в походе!
– Да это еще вариант люкс, – сказала Мила. – Бери ложку и миску, а то сейчас все разберут! Это потому, что есть где ее поставить, кухню. А когда в центре города снимаем или в доме, никакой тебе кухни. Привозят «кинокорм», еду в пластиковых коробках и чай из термоса, вот тебе и весь обед. Пойдем вон там сядем, где не дует.
Настя с миской – в миске гречка с мясом и подливой, – пробралась за Милой в самый угол. Вокруг сидели, жевали, хохотали, перекликались, гремели ложками и мисками «настоящие счастливые люди». Те, кто делает искусство. Те, кто снимает кино.
– А где режиссер?
– Вон он, с оператором, видишь? Артисты отдельно обедают, но тоже не всегда. Сейчас холодно, им обед в гримвагены отнесли.
Гречневая каша с мясом оказалась так вкусна, что Настя моментально все съела и оглянулась на полевую кухню, к которой все еще стояла очередь. Попросить добавку было неловко.
– И что? – спросила она у Милы. – Так всегда?
– Что всегда? – не поняла та.
– Ну, вот… все, – объяснила Настя. – Дубли, потом камеры переставить, потом этот самый «перекостюм», потом опять дубли!
Мила засмеялась.
– Да мы сегодня снимаем вихрем, у нас режиссер хороший! Олег толковый парень! Обычно к обеду половина плана не выполнена бывает, а у нас уже две трети! Тьфу-тьфу-тьфу!..
– Мила, вы со Светой Дольчиковой дружили, да?
Мила перестала жевать и улыбаться.
– Ты что, из газеты? – спросила она обидно. – Или из интернета? Сайт «Жизнь звезд»?!
Настя от такого подозрения вся покраснела и трудно задышала.
– Я?! Я там была, когда она погибла! Понимаете? Мы с Даней ее нашли! Мы первые увидели, как она там лежит!..
– Замолчи, – велела Мила. – Что за истерика?
Настя замолчала.
– Что тебе нужно? – спросила Мила холодно.
– Ничего, ничего, – заспешила Настя. – Хотела спросить вас про ее часы. Я заметила ее часы, еще там, в театральном институте. В виде медальона, висящего на браслете, старинные. А потом они пропали.
– Я не знаю ничего про ее часы, – сказала Мила. – Тебе-то это зачем?! Ты что? Следователь? Или у тебя жажда сенсаций?
– Нет у меня никакой жажды! Но у Светы сначала были часы, а потом пропали. А она говорила, что у нее в этих часах вся жизнь, и никогда их не снимала. Вы не знаете, что там у нее было?
Мила посмотрела на нее, пошевелила губами и ничего не сказала. Потом доела из миски кашу и поднялась.
– Я не знаю, что там у нее было, – сказала она с презрением. – А если б и знала, ни за что не рассказала!
– Почему?!
– Потому что Светка умерла, – отчеканила Мила. – Ее больше нет. И никого не касается, что за часы у нее были!
