– Здрасти, – сказал великий продюсер Герман. – Хорошо, что я вас здесь застал.
– Добрый день, – поздоровалась Тонечка, переволокла ногу с совершенно недостойной задней мышцей бедра через сиденье и утерла пот со лба.
– Привет! – весело сказала Катя и легко, как перышко, слетела с тренажера. – Можете этот занять, я уже ухожу.
Герман кивнул и спросил у Тонечки:
– Вам долго собираться?
Она пожала плечами.
– Ну, минут пятнадцать. А что такое?
– Я вас подожду, вы мне нужны.
– Ну, подождите, – сказала она неуверенно. – Вы заниматься будете?
– Не буду я заниматься, – отчего-то возмутился Герман.
– А, вы в бассейн! – догадалась Тонечка.
– Я не в бассейн, а за вами, – сказал он. – Выходите, я там подожду, на ресепшене.
– Кто это? – спросила Катя с восторгом. – Какой великолепный экземпляр!
– Это не экземпляр, а продюсер, – сказала Тонечка. – Всех времен и народов.
– У тебя с ним амуры?
– У меня нет. У него могут быть амуры только с Анджелиной Джоли! Или с Эмилией Кларк. Я же говорю, он великий продюсер.
– А зачем он сюда явился? Он же к тебе пришел!..
Да, подумала Тонечка, пришел зачем-то. А она вся мокрая, в лиловой растянутой майке, старых велосипедках и повязке на голове!.. Что ж ей не везет-то вечно?..
Она приводила себя в порядок довольно долго – кудри никак не хотели сохнуть, – и когда выскочила в холл фитнес-клуба, Герман первым делом взглянул на часы. Так, чтобы она видела.
Она увидела.
Он сложил ноутбук, сунул его в рюкзак, подошел и взял у нее сумку.
– Что-то ты долго.
– У меня волосы, – и она потыкала себя пальцем в голову. – Не сохнут.
Он посмотрел на ее кудри. Они были влажные и вились сильнее обыкновенного.
– Мне нужно с тобой поговорить.
– Откуда ты узнал, что я здесь?
– У тебя не отвечал телефон, а в сценарном отделе в это время все на фитнесе, так мне сказала секретарша. В этот клуб ходит вся телекомпания, он же напротив.
– Какая тонкая дедукция, – оценила Тонечка. – Так о чем ты хотела поговорить?
Не отвечая, он придержал перед ней дверь, и они вышли на улицу. Накрапывал дождик, было серо и грустно, словно весна и не начиналась.
– Мне бы машину забрать, – в спину Герману сказала Тонечка. – С этой твоей штрафстоянки, где начальники паркуются! Меня без тебя оттуда не выпустят, у меня пропуска нету.
– Я разговаривал с майором Мишаковым, – Герман обернулся и посмотрел на нее. – Который приезжал в театральный институт, когда Света погибла.
– Да помню я, кто это!..
– Он послал какого-то своего деятеля в морг, куда увезли Василия. В общем, экспертиза еще не готова, но деятель голову дает на отсечение, что Ваську отравили.
– А я тебе говорила, – сказала Тонечка быстро. – И что теперь?
– Теперь два этих дела объединяют в одно производство, так как-то это называется. И будут расследовать.
– И правильно!
– Он просил меня приехать, а я сказал, что приеду с тобой.
– Зачем?!
– Для веселья, – ответил Герман язвительно. – Как ты не понимаешь?.. Ты первая догадалась, что у Васьки кто-то был незадолго до смерти. Твоя дочь обратила внимание на Светины часы, которые пропали. На них никто не обратил внимания, только она! Мы вместе были в буфете, когда он кричал, что Свету убили и его тоже непременно убьют. И потом! Детективные сценарии получаются у тебя лучше всего!
– За это спасибо, – пробормотала Тонечка. – Слушай, Саш, а ты не знаешь никаких бывших подруг Василия? Которые были до Светы?
– Имя им легион, – сказал Герман. – Только что какая-то была, любовь всей его жизни, он так говорил.
– И кто?
– Эту как раз не знаю. А до того он крутил с Агафьей Сирениной, звездой эстрады. Была я белошвейкой и шила гладью, потом пошла в театр и стала актрисой. Работала актрисой, была звездою, как трудно заработать своим талантом! Знаешь такие куплеты? А за две или три до нее Тата Михайлова, по-моему, она потом за футболиста замуж вышла, которого в прошлом году в кутузку за членовредительство упекли.
– Как вы все интересно живете, – промолвила Тонечка.
– Не все и не мы, – отрезал Герман. – Лично нам, например, так жить скучно и некогда. Лично мы, например, хотим кино хорошее снимать, а получается у нас все больше какое-то дерьмо.
