Нравилось, как выглядит, как держится, как говорит. Отдельно понравилось, что она не стала отказываться от чая и рассказывать о девчонкином вранье тоже не стала.
Весь ее вид словно говорил – ничего страшного. Мы приехали просто сказать вам, что ваша девочка у нас, под присмотром. Оцените нас, мы нормальные люди, не страшные, не гадкие, и собака у нас веселая!
– Слушай, мужик, – вдруг сказал Валера и хлопнул Липницкого по плечу. – Я гляжу, машина-то у тебя марки люкс! А жена говорит, дочь на все зарабатывает.
– Ну, – сказал Липницкий, – я тоже стараюсь.
– Ты бизнесмен, что ль?
– Я генерал, – объявил Андрей Данилович. – Ну, чего уставился? Генералов никогда не видел?
– Не-ет, – протянул Валера с сомнением и оглянулся на Татьяну, словно сообразуясь с ней. – Так близко не видел.
– Ну, погляди.
– Давайте чай, остынет ведь! – заторопилась Татьяна и стала махать рукой в сторону беседки. – Валер, ну что ты, ей-богу!.. Нужно было самовар поставить!
– Давай стопки неси! И настойку калгановую! Сало подала?
– Я за рулем, – предупредил Липницкий.
– Ну, жена выпьет рюмочку!
Марина Тимофеевна ни от чего не отказывалась – ни от «рюмочки», ни от того, что она «жена», и это как-то отдельно нравилось Андрею и радовало его.
Он словно ждал от этого дня интересных и необыкновенных чудес.
В том, что Джессика привирает, он нисколько не сомневался с самого начала. Он хорошо разбирался в людях, видел многое, чего не замечали другие. Джессика не выглядела ни испуганной, ни пришибленной и становилась такой, только когда вспоминала роль. Она была вполне прилично одета и обута, и, глядя на нее, не верилось, что ее родители пропивали все деньги до последней копейки. По большому счету незачем было ехать в Мышкин! Но ему хотелось выманить из дому Марину, чтобы она осталась с ним вдвоем, да еще в незнакомой обстановке. Чтобы они смогли поговорить… свободно и не только о детях и розовых кустах, но и еще о чем-нибудь. В Москве это было невозможно. В ее доме все время толпился народ, а приглашать ее в ресторан казалось глупым до невозможности. Ну, посидят они в ресторане – она с прямой спиной и он с салфеткой на коленях!.. Он спросит про ее мужа, она сдержанно расскажет – как будто его на самом деле может интересовать ее муж!.. Говорят, женщины любят говорить «о прошлом и бывшем», Андрей Данилович никогда этого не понимал. Ну, можно, конечно, вспомнить хорошее и дорогое, но «прошлых и бывших» – зачем?!
На участке с тюльпанами, нарциссами и ровными, по линеечке, грядками, накрытыми пленкой, все было по-другому. Легче, свободней.
– Садитесь, садитесь, гости дорогие. Чай у нас вкусный, потому что вода хорошая. Вот сами попробуете, удивитесь! Варенье земляничное и абрикосовое.
– Абрикосы тоже свои? – поинтересовался Липницкий, и Татьяна засмеялась.
– Покупные! Какие у нас абрикосы?!
– Да он пошутил, Тань.
– Ничего я не шутил.
– Так-таки ни рюмки и не выпьешь?
– За рулем я! – весело повторил Липницкий. – Вон Марине наливай!
– Ой, а мы ведь и не познакомились даже! – всплеснула руками Татьяна. – Я Таня, а муж мой Валера.
– А мы Марина и Андрей.
– Сало свежее, – и Татьяна сунула Марине под нос тарелку. – Недавно солила. Не наше, но тоже свойское, у соседей брала.
– Проверенное дело, – поддакнул Валера. – Наше все равно лучше, но мы вас своим осенью угостим. Сейчас своего нету, подъели. Ну, будем здоровы! – И опрокинул рюмку. – Ты сальцем закуси, закуси, Марина!
– Вот огурчики еще, эти как раз свои.
– В подпол, что ль, лазала?
Татьяна кивнула.
– Крикнула бы, я б слазил!
– Настойка хороша, – сказала Марина Тимофеевна. – Чистейшая! Как настаиваете?
Валера засмеялся и налил еще по одной.
– А! Это дело непростое! Покупаем водку, сразу два ящика.
– Куда два-то, – перебила Татьяна, энергично хрустя огурцом, – когда все четыре, а то пять! На тебя ведь удержу нет!
– Не перебивай, Тань! Водку дорогую покупаем, рублей по триста. И сливаем в бутыли. У нас такие бутыли есть по двадцать литров. И в каждую марганцовочки насыпаем, понемножку, вот прям чтоб только-только. А дальше главное ее не беспокоить.
– Кого? – не поняла Марина. – Водку?
