В сумраке едва различимо извивалась змейка наклоненных голов, и время от времени бледнело в темноте лицо еще живой жертвы, оглядывающейся на берег. Все быстрее собирались тучи, пока, наконец, они не разломились, испустив тонкие языки лихорадочного пламени. Раздался гром, сначала тихий, а потом усилившийся до оглушающего, сводящего с ума рокота. Затем последовал самый сильный удар, чье эхо, казалось, потрясло и море, и сушу. А вслед за ним разразился такой ливень, чья сила и жестокость победила ослепший мир, как будто сами небеса разверзлись, выпустив на волю карающий все на своем пути поток.
Наблюдатели, действуя инстинктивно, несмотря на бессознательность и бессвязность мыслей, теперь отошли вверх, к ступеням в скалах, ведущим к террасе гостиницы. Слух достиг и оставшихся внутри гостиницы, поэтому бежавшие очевидцы застали там ужас, почти равный страху, обуявшему их самих. Думаю, кто-то в испуге произнес несколько слов, но не могу утверждать точно.
Некоторые люди, которые в гостинице, в ужасе скрылись в своих комнатах, а остальные остались наблюдать за тонущими жертвами — линия колеблющихся голов показывалась над бушующими волнами в свете вспышек молнии. Я вспоминаю эти головы и думаю, какие у этих людей должны были быть глаза — выпученные, с отразившимся в них страхом, паникой и бредом всей обозленной вселенной. Вся печаль, весь грех и все страдание, разрушенные надежды и неисполнившиеся желания, ужас, ненависть и вековая тревога с самого начала времен. Глаза, горящие болью, терзающей душу в незатухающем адском пламени.
И когда я неотрывно глядел поверх этих жертв, я увидел еще один глаз — единственный глаз, тоже горящий, но в котором читалась цель, настолько отвратительная для моего сознания, что это видение вскоре ушло. В тисках неизвестного зла, линию проклятых жертв тащило все дальше; их безмолвные крики и непроизнесенные молитвы были известны теперь только демонам черных вод и ночному ветру.
И вдруг с разъяренного неба сошел такой безумный взрыв сатанинского грома, который превзошел даже предыдущий раскат. Среди ослепляющего пламени, сходящего с неба, голос небес прозвучал одновременно с богохульствами ада, и вся агония обреченных отозвалась в одном отразившемся от планеты раскате исполинского грома. Это был конец шторма, так как таинственным образом дождь тут же прекратился, и луна вновь пролила свой бледный свет на странно успокоившееся море.
Уже не было змейки качающихся голов людей. Вода были спокойна, и только вдалеке от дорожки лунного света ее перерезала небольшая рябь, похожая на водоворот — там, где впервые раздался странный крик. Но когда я, захваченный лихорадочными мыслями и страшным потрясением чувств, посмотрел на эту блистающую серебром угрожающую зыбь, из каких-то бездонных далеких глубин до моих ушей донеслись слабые и зловещие отголоски смеха.
Уильям Уаймарк Джейкобс
КОЛОДЕЦ
1
Двое мужчин беседовали в бильярдной старого загородного дома. Они только что без особого увлечения сыграли партию и теперь расположились возле открытого окна, лениво болтая и глядя на парк, раскинувшийся внизу.
— Время близится, Джем, — наконец сказал один из них. — Шесть недель спустя ты будешь изнывать от скуки и проклинать того — или, вернее, ту (поскольку это наверняка была женщина), — кто выдумал медовый месяц.
Джем Бенсон, развалившись в кресле, вытянул ноги и что-то буркнул в знак несогласия.
— Я никогда не понимал этого, — зевнув, продолжил Уилфред Карр. — Брак — это не для меня. Мои доходы слишком малы для одного человека, не говоря уж о двоих. Возможно, будь я богачом, вроде тебя или Креза, я рассуждал бы иначе.
Намек, заключавшийся в последней фразе, был достаточно ясен, чтобы кузен Уилфреда воздержался от ответа. Он продолжал пристально глядеть в окно и неторопливо курить.
— Не будучи столь же богат, как Крез — или как ты, — снова заговорил Карр, посматривая на собеседника из-под опущенных век, — я просто плыву вниз по течению Времени и причаливаю к дверям моих друзей, чтобы зайти пообедать.
— Прямо как в Венеции, — сказал Джем Бенсон, не отводя глаз от окна. — Хорошо еще, Уилфред, что за дверями тебя ждут обеды — и друзья.
