Внезапно ей послышалось какое-то движение в комнате. Тетушка быстро оглянулась, но позади никого не было — лишь портрет ее бедного дорогого супруга, висящий на противоположной стене. Вдова отдала должное его памяти, печально вздохнув, как вздыхала всегда, когда говорила о нем, и вернулась к своему вечернему туалету и мыслям о сквайре. Но кто-то — или что-то — ответил ей таким же долгим тяжелым вздохом. Вновь она обернулась, и опять ничего не заметила. Она решила, что эти звуки издает ветер, завывающий в крысиных норах, и спокойно продолжала накручивать волосы на папильотки, как вдруг портрет подмигнул ей.
— Да ведь она сидела к нему спиной! — заметил один из слушателей. — Ловко придумано, нечего сказать!
— Да, сэр! — сухо ответил рассказчик. — Она сидела спиной к портрету, но могла видеть его отражение в зеркале. И, как я уже сказал, она увидела, что один его глаз моргает. Легко понять, что это необычное обстоятельство поразило ее. Чтобы удостовериться, она прикрыла лицо рукой, словно потирая лоб, и стала смотреть сквозь пальцы, а другой рукой приподняла свечу. Свет отразился в нарисованном зрачке. Зрачок, несомненно, двигался. Более того! Портрет подмигивал ей точно так же, как это делал ее покойный муж! Сердце тетушки похолодело. Ведь она была совсем одна и поначалу ужасно испугалась.
Но испуг быстро прошел. Моя тетушка (почти столь же решительная особа, как и ваш дядя, сэр), сумела взять себя в руки. Она продолжала заниматься своим туалетом. Она даже стала напевать — и ни разу не сфальшивила. Как бы случайно она уронила шкатулку с украшениями; взяла свечу и одну за другой собрала с пола рассыпанные безделушки; погналась за катящимся игольником, который скрылся от нее под кроватью; потом отворила дверь, секунду-другую оглядывала коридор, словно сомневаясь, выйти или нет, и наконец покинула комнату.
Она поспешила вниз, велела слугам запастись оружием, какое найдется под рукой, и вернулась во главе небольшого отряда.
Этот отряд, составленный из домочадцев, выглядел довольно грозно. Дворецкий взял старый заржавленный мушкет, кучер вооружился кнутом, лакей — парой седельных пистолетов, повар — огромным разделочным ножом, а буфетчик сжимал в каждой руке по бутылке. Тетя шагала впереди и несла раскаленную кочергу; на мой взгляд, эта женщина стоила целого войска. Шествие замыкала горничная, которая побоялась остаться в комнате для слуг. Она нюхала летучие соли и громко выражала свой ужас перед призраками.
— Призраки! Еще чего! — решительно сказала тетушка. — Вот я им сейчас подпалю бакенбарды!
Все вошли в комнату. Там по-прежнему было тихо и пусто; они приблизились к дядюшкиному портрету.
— Уберите картину! — распорядилась тетушка. Портрет горестно застонал и заскрежетал зубами. Слуги шарахнулись назад; горничная издала слабый вопль и в поисках опоры уцепилась за лакея.
— Немедленно уберите! — добавила моя тетя, топнув ногой.
Картину сняли. За ней открылась ниша, где раньше помещались стенные часы, а теперь прятался сутулый чернобородый мужчина. У него был длинный нож, не короче моей руки, и все-таки этот парень дрожал с перепугу как осиновый лист.
— И кто это был? Надо полагать, не призрак? — сказал любознательный джентльмен.
— Рыцарь большой дороги, — ответил рассказчик, — плененный сокровищами богатой вдовы. Или, скорее, новый Тарквиний, забравшийся к ней в спальню, чтобы ночью похитить ее кошелек и шкатулку с драгоценностями. Проще говоря, — продолжал он, — это оказался бродяга и бездельник, который прежде служил в имении и снова был нанят, когда понадобилось привести комнаты в порядок перед возвращением хозяйки. Он сознался, что использовал это убежище в своих преступных целях и провертел дырку в холсте, чтобы наблюдать за жильцами.
— Его повесили? — спросил собеседник.
— Повесили? Как это возможно! — воскликнул мрачный адвокат, кривой нос которого смахивал на ястребиный клюв. — Ведь состава преступления не было. Ни нападения, ни грабежа, ни тайного проникновения в жилище, ни кражи со взломом…
— Моя тетя, — продолжал рассказчик, — будучи властной особой, сама вершила правосудие, не прибегая к законам. У нее были собственные взгляды на этот счет. Она велела искупать мошенника в колоде для водопоя, чтобы смыть его грехи, а потом вытереть насухо дубовым полотенцем.
