В Париже, под мерцающими в небе звёздами, крепко спали странные люди и не менее странные животные, так или иначе связанные с «Сумеречным цирком». Единственное облако на мгновение закрыло луну, и в «Серебряной даме» всё застыло.
Никаких звуков не раздавалось в трейлере за исключением ровного дыхания и — изредка — похрапывания спящих Нэта и Вуди. Нэт устроился на койке, до самого носа укрывшись одеялом, а Вуди, в облике волвена, на полу. Все его четыре лапы подёргивались: он куда-то бежал в своих снах. Тень облака была чёрной, как шляпа директора похоронного бюро, и не пропускала свет в окна трейлера.
На маленьком столе стоял снежный купол — там, куда и поставил его Вуди. Снежинки лежали на дне, чтобы взлететь и закружиться после того, как купол вновь потрясут.
В этот самый тёмный час перед зарёй купол начал светиться, но не тёплым и ярким светом — нет, тускло-оранжевым, как умирающая звезда или затуманенный глаз злобного вервольфа. Нэт застонал. Ему снились чёрные твари, они поднимались из земли с красными голодными глазами, предвещая трудные времена. Мутный оранжевый свет, идущий из купола, позволял разглядеть глаз с оранжевой радужкой и чёрным зрачком. Глаз вращался внутри купола, ударяясь о пластик и словно пытаясь разглядеть то, что ему так хотелось увидеть. Наконец ему это удалось, и он удовлетворённо застыл, уставившись на мирно спящих мальчика и его мохнатого друга.
«Берегитесь, мальчики! Я собираюсь вас найти!» Живущий вне тела глаз Лукаса Скейла дважды моргнул и закрылся. Снежный купол погас.
Под напором тусклого света раннего утра кошмары Нэта отступили, и уже на грани пробуждения ему приснился огромный сэндвич с поджаренным до хрустящей корочки беконом. И с него капал такой вкусный соус! Нэт уже подносил сэндвич ко рту, когда кто-то бесцеремонно начал обтирать ему лицо тёплой, влажной фланелью. К несчастью для Нэта, фланель ему не приснилась. Это был язык Вуди.
— Бррр! — воскликнул Нэт, лихорадочно вытирая лицо рукавом пижамы. — Уйди, драконово дыханье!
Вуди улыбнулся своей волчьей улыбкой и завилял пушистым хвостом.
— Что? Надеешься таким образом избежать приготовления завтрака? — Нэт уже надевал джинсы. — Надоело быть человеком?
Вуди радостно гавкнул, вновь завилял хвостом, и в голове Нэта возник образ огромной, раздутой луны.
— Очень мило, — заулыбался Нэт. — Тебе что, трудно устоять перед большой новой полной луной?
Он натянул три свитера поверх пижамы и, решив, что умываться слишком холодно, распахнул дверь «Серебряной дамы». Он уже собирался последовать за Вуди, но тут ему на глаза попался снежный купол. Недолго думая Нэт взял его со стола и тряхнул. В куполе закружился снег, весело падая на рождественскую ель и крошечного оленя. Нэт, сам не понимая почему, смотрел на купол с отвращением. Кто прислал его Вуди? Может быть, это слишком рано прибывший рождественский подарок от Ионы или даже от Тейтов? Но в куполе таилось что-то жуткое, такое жуткое, что в глубине души у Нэта зазвенели тревожные колокольчики. Словно вспомнив забытый сон, Нэт открыл стенной шкаф и засунул снежный купол в самую глубину. Потом закрыл дверь и пошёл за Вуди, который конечно же уже отправился на поиски еды.
В воздухе кружились большие снежинки. Чёрный шатёр уже сняли и запаковали, теперь быстро и умело разбирался каркас. Взрослые за завтраком уже обсуждали планы, связанные с поездкой на юг. Джуд дала Нэту и Вуди по тарелке с сосисками, тушёной фасолью и беконом — еду они смели мгновенно. Та же участь ожидала и содержимое кружек с дымящимся горячим шоколадом и нежный абрикосовый джем, который так хорошо было намазывать на круассаны.
Нэт уже обратил внимание, что Вуди в цирке — всеобщий любимец. Куда бы он ни шёл с Вуди, к ним обязательно подходили, заговаривали, восторгались волвеном, гладили, чесали живот и за ушами. Нэт с интересом наблюдал за Вуди, которому такое внимание очень даже нравилось. Он лишь надеялся, что артисты не позволили бы себе такого, будь Вуди в человеческом облике. Это выглядело бы очень уж странно. При дневном свете, без прожекторов и большого чёрного шатра, цирковые артисты выглядели совсем иначе. Женщина-акула оказалась миловидной австралийской девушкой по имени Шейрон, в обычной одежде и русской шапке-ушанке. Даже Сюрреалии, с их крыльями, которые они спрятали под несколькими свитерами, чтобы хоть немного согреться, ничем не отличались от обычных людей — разве что ну очень много хихикали. Нэт узнал, что Маккаби Хаммер и его руконожки — ночные существа и днём практически никогда не показываются на людях. Что ж, это разумно, решил Нэт. Ему стало интересно: а возит ли Мак с собой гроб?
