– Джонни! Как мой багаж, прибыл благополучно?
Он обернулся на звук своего имени, недовольно морщась оттого, что его отвлекают. При виде Флер лицо Джонни разгладилось.
– Золотко! Иди скорее сюда, полюбуйся!
– Что там?
– Новый канделябр. Феликс вчера отхватил на аукционе. Осторожнее, не урони! – заорал он на грузчика.
– Феликс дома?
– Дома, дома. Заходи, поднимайся. Я сказал, осторожнее, бестолочь!
Флер еще на лестнице услышала мощные аккорды Вагнера, а когда перешагнула порог квартиры Джонни, звук усилился, чуть ли не вдвое.
Феликс, не первой молодости весьма упитанный персонаж, стоял в гостиной перед зеркалом и подпевал Брунгильде пронзительным фальцетом.
Когда Флер впервые услышала этот высокий свиристящий голос, то решила, что у Феликса какая-нибудь ужасная болезнь, а оказалось, что благодаря необычному тембру он успешно зарабатывает на жизнь певчим в церквях и соборах. Иногда Флер и Джонни ходили послушать в его исполнении вечерю в соборе Святого Павла или в Вестминстерском аббатстве – а заодно посмотреть, как он важно раскланивается, весь в белых оборочках. Несколько реже случалось увидеть его во фраке, исполняющим «Мессию» Генделя или «Страсти по Матфею» Баха.
Голос Феликса не нравился Флер, а «Страсти по Матфею» нагоняли на нее скуку, но она исправно сидела в первом ряду, рьяно хлопала в ладоши и вместе с Джонни кричала: «Браво!» Дело в том, что Флер многим была обязана Феликсу. О панихидах можно узнавать и из газет, однако Феликс о похоронах знал все. Среди певчих обязательно оказывался если не он сам, то кто-нибудь из его знакомых. А Флер удачнее всего работалось именно на немноголюдных похоронах для узкого круга самых близких людей. Феликс увидел Флер в зеркале, дернулся и оборвал пение.
– Не мой диапазон вообще-то! – крикнул он, заглушая музыку. – Низковато! Как прошла панихида?
– Неплохо! – проорала Флер.
Она подошла к проигрывателю для компакт-дисков и убавила громкость.
– Неплохо, – повторила она. – Весьма многообещающе. Завтра у меня ланч с мистером Фавуром.
– О-о, молодец! – похвалил Феликс. – А я собирался рассказать тебе, какие у нас на завтра назначены похороны. Все довольно мило – заказали «Услышь молитву мою». Но если у тебя уже все схвачено…
– Все равно расскажи, – попросила Флер. – Что-то я не совсем уверена насчет этих Фавуров. Не знаю, есть ли у них на самом деле деньги.
– Да ну?
– Кошмарные шляпки.
– Хм… Шляпки – это еще не все.
– Так-то оно так…
– А что говорит Джонни?
– Что я говорю о чем? – раздался в дверях громкий голос Джонни. – Осторожней, нескладеха! Вот сюда поставь. Да-да, на стол.
Грузчик в комбинезоне поставил на стол высокий предмет, укутанный в оберточную бумагу.
– Подсвечник, – сказала Флер. – Какая прелесть.
– Канделябр, – поправил Джонни. – Правда, красавец?
– А я-то какой умный – шикарную штуковину откопал! – похвастался Феликс.
– Наверняка стоил уйму денег, – буркнула Флер. – Лучше потратили бы их на какое-нибудь доброе дело.
– На тебя, например? Нетушки! – Джонни принялся протирать канделябр носовым платком. – Если тебе так нужны денежки, что ж ты бросила очаровашку Сакиса?
– Какой он очаровашка? Хам и наглец. Без конца мной командовал, орал…
– И покупал тебе костюмы от Живанши.
– Ну да, – с сожалением подтвердила Флер. – Просто я ни секунды больше не могла его терпеть. И потом, он не захотел дать мне золотую карточку, так чего мучиться?
Флер пожала плечами.
– Почему вообще мужики тебе дают кредитные карточки, это выше моего понимания! – объявил Феликс.
– Да, – отозвалась Флер. – Тебе, конечно, не понять.
– Уела! – расхохотался Феликс.
– Все-таки ты его неплохо пощипала, разве нет? – спросил Джонни.
– Да так, помаленьку. Совсем немного. – Флер вздохнула и закурила сигарету. – Только время зря потратила, нафиг.
Феликс отреагировал мгновенно:
– Выражаемся? Один фунт в копилку для штрафов! Большое спасибо.
Флер, закатив глаза, нащупала в сумочке кошелек.
– С пятидесяти сдача найдется?
– Наверное, – откликнулся Феликс. – Надо посмотреть в копилке.
– Знаешь, Флер, – заметил Джонни, продолжая полировать канделябр, – с твоего «помаленьку», я смотрю, набегает приличная сумма.
