— В этом нет необходимости.
Он сжал ей пальцы, его улыбка была дразнящей и интимной.
— Ты будешь моей невестой, Брук. Несмотря на обстоятельства, это действительно так. Если ты не подскажешь, я куплю что‑то ужасно безвкусное, наподобие фиолетовых гвоздик.
Она невольно рассмеялась.
— О нет, только не это. Пусть будут белые розы. И возможно, белый вереск.
Когда‑то давно, учась в колледже, Брук делала проект‑исследование значения цветов в букете. Белый вереск символизировал защиту и обещание того, что желания сбудутся. Это бы очень не помешало.
— Сделаю, — пообещал он.
Они собрали остатки ужина. Стало совсем темно.
— Мы должны идти, — пробормотала Брук. — Мне нужно еще упаковать вещи.
В действительности ей не хотелось уходить, но чем дольше она оставалась, тем сильнее ощущала притяжение этой кровати, этого мужчины и ее несбыточных мечтаний.
— Может, я поеду к тебе, и мы погрузим все, что ты успела собрать?
— А может, лучше завтра?
— Нет, завтра мне нужно провести весь день в клубе. Я пропускаю работу в среду, поэтому хочу сделать как можно больше.
— Резонно.
— А ты как проведешь воскресенье?
— Я? Гм. Мы с Алексис обычно ходим на раннюю мессу, потом поздний завтрак. Но она занята в это воскресенье. Наверное, закончу паковать вещи и позвоню родителям. Они вернутся только в понедельник. Сообщу им новости по телефону.
— Это будет неприятно, но нужно. — Он обнял ее, крепко прижав к себе. — Они должны гордиться тобой, Брук. Мне жаль, что твоих родителей не будет рядом, чтобы поддержать тебя. Хотел бы я, чтобы все сложилось иначе.
Его слова — правдивая ирония. Она тоже хотела бы, чтобы все сложилось иначе, постоянно говорила себе, что приняла самое лучшее решение в трудной ситуации, однако в душе чувствовала, что совершает самую большую ошибку в жизни.
Воскресенье казалось последним свободным днем в жизни Брук. Завтра она переедет к Остину. А в среду станет его женой.
Последние часы в доме детства, последний шанс передумать. Если бы не порвавшийся презерватив и забытая противозачаточная таблетка, она бы так и поступила. Нашла бы еще кого‑нибудь, кроме Алексис, кто смог бы противостоять Маргарет Гудман и дать Брук работу. Может, Брук сняла бы квартиру с кем‑нибудь напополам.
Теперь у нее в перспективе брак без любви с единственным мужчиной, которого она хочет больше жизни, жаждет его любви, улыбок, дразнящих прикосновений. Но она очень опасалась, что у них с Остином нет будущего. Как она может конкурировать с его покойной женой?
К двум часам дня Брук собрала все вещи.
Как вдруг услышала шум в гараже. Мгновение спустя в кухню вошли родители.
— Я думала, вы не вернетесь до завтра. — У нее внутри все сжалось.
Маргарет Гудман махнула рукой.
— Твой отец плохо себя почувствовал, поэтому пришлось прилететь утренним рейсом.
Брук глубоко вздохнула.
— Мама, папа, я хотела вам сообщить, что завтра переезжаю.
Отец никогда не поднимал головы. Возможно, не хотел или боялся вмешиваться.
— Куда ты переезжаешь, Брук? У тебя ни доллара за душой, — Маргарет вступила в игру.
— И кто в этом виноват, мама? Вы сознательно саботировали все мои попытки быть независимой.
Мать не отрицала обвинения.
— Может быть, я боюсь синдрома пустого гнезда.
Брук закатила глаза.
— Ох, перестань, пожалуйста.
Мать приподняла бровь.
— Мне говорили, что так бывает.
— Но не у тебя. Ты слишком занята завоеванием мира. И это неплохо. Ты всегда будешь для меня примером женщины, которая может добиться всего, чего хочет.
— Этот комплимент в твоих устах звучит сомнительно.
— Комплимент искренний, мама. Но я говорю о том, что мне пора найти собственный путь в этом мире.
— С этим разнорабочим?
— Остин — высококвалифицированный архитектор.
— Шесть лет он не имел постоянной работы. Мы с отцом провели расследование.
Брук с трудом проглотила гнев.
— Он ухаживал за умирающей женой и говорил тебе об этом.
Отец поднял глаза.
— Люди много чего говорят, Брук. Не будь такой наивной. Мы не станем извиняться за то, что обеспокоены.
— Кроме того, его жена давно уже умерла, — добавила Маргарет.
— Боже, мама. Прояви немного сострадания. Он любил ее. И думаю, все еще любит.
