– Я решу позже. Сейчас я слушаю. Говорите.
– Извольте, ваше величество. В сложившемся положении я не могу верить эсператисту и союзнику Гайифы и Дриксен. Эсператисты отпустят грехи благочестивому королю, нарушившему слово, данное еретикам. Но я могу поверить варвару, который помнит то же, что и пришедшие со мной бергеры. Мой регент в тяжелом положении, я не вправе допустить ни усиления давления на перевалы, ни присоединения войск Гаунау к армии маршала Бруно. При этом мир с Гаунау Талигу выгоден, хотя, если потребуется, мы сможем и будем воевать сразу и с Дриксен, и с вами. Я не собираюсь врать, что буду счастлив умереть среди ваших лиственниц, но при необходимости я на это пойду.
– Необходимости нет. – Хайнрих вновь остановился. Положительно, он не мог вести переговоры на ходу. – Говорили ли вам бергеры, что вариты в конце Круга избегали не только войн, но кровопролития вообще?
– Да, они говорили, что так было.
– Мне не нравится, когда трясутся мои горы. – Когда Хайнрих смотрит в упор, становится неуютно, особенно если ты не привык смотреть в глаза… зверю. – И еще меньше нравится, если это происходит в том числе и по моей нерадивости. Я не знаю, правы ли были мои предки, и не желаю доказывать их правоту ценой своей армии и своего королевства. Мы успеем вернуться к нашим войнам через год или позже. Если захотим. Я готов дать слово варварского короля. Его не нарушали из боязни погубить свой род и свой дом. Потом его перестали давать, но молчать – не значит забыть.
– Слово должно встретить слово. – Все это полная дикость, но костяные деревья над текущей водой стоят и по сей день. Они стоят, а Надор исчез. – До Эрнани Святого у нас имелись свои клятвы. Не у всех, но мой дом вправе клясться кровью, и я готов это сделать. Как варвар. Завтра – подходящий день для клятв. Манлий Ферра заключил договор с агмами точно в полдень первого дня Летних Скал у текущей воды. Они сказали, их услышали.
Хайнрих шевельнул губами, и Лионелю подумалось, что король повторяет про себя произнесенные врагом слова. Его величество казался именно таким, как Савиньяк и представлял, и маршалу внезапно захотелось узнать, написал ли Хайнрих Готфриду о выходках Фридриха и, если написал, что именно. Будет забавно, если настоящее письмо совпадет с выдуманным…
Гаунау выпрямился в седле.
– Мы поверим друг другу! – рявкнул он. – Договор следует составить и подписать, и мы его составим и подпишем, но бумага горит, а клятва держит. Варвар не обманет варвара и память предков. Завтра в полдень на переправе. Я сказал.
– Слышу и подтверждаю. Завтра в полдень.
Конец второго тома
Москва – Санкт-Петербург, 2008–2009 гг.
