– Ступай своей дорогой, Айз Седай, – сказала костлявая седая женщина, стегая кнутом пятнистого пса. – Больше они тебя не тронут. Я бы завела себе кошечку, но кошки теперь не выносят моего мужа. Иди.
Тувин, не задержавшись даже поблагодарить спасительниц, побежала дальше. Она лихорадочно соображала. Женщины знали. Раз знает одна, знают и все. Но они не станут передавать посланий, не помогут при побеге – нет, коли сами остаются здесь. Сознательно они помогать не будут. Так-то.
Неподалеку от дома Логайна, на одной из боковых узких улиц Тувин замедлила шаг и поспешно опустила юбки. У порога ждали восемь или девять человек в черных куртках – мальчики, старики и зрелые мужчины, – но Логайна среди них еще не было. Она по-прежнему ощущала его – преисполненного целеустремленности, сосредоточенного. Наверное, читает. Остаток пути Тувин проделала с уверенным видом. Воплощение спокойствия, до кончиков ногтей Айз Седай, каковы бы ни были обстоятельства. Ей почти удалось выбросить из памяти свое паническое бегство от собак.
Всякий раз, как Тувин видела дом, она не переставала удивляться. Другие дома на этой улице не уступали ему размерами, два были даже больше. Обычный деревянный двухэтажный дом, только вот странно смотрелись красные дверь, ставни и оконные рамы. Стекла в окнах были столь скверного качества, что Тувин сомневалась, сумела бы она что-нибудь разглядеть внутри, будь даже отдернуты занавески. В таком неказистом доме мог жить не слишком преуспевающий лавочник; слишком уж мало он походил на резиденцию одного из самых печально известных людей этого времени.
Тувин недоуменно оглянулась, высматривая Габрелле. Где она? Вторая сестра, связанная узами с Логайном, получила те же указания, что и Тувин, и до сих пор всегда оказывалась на месте первой. Габрелле так увлеченно изучала Аша’манов, словно собиралась написать о них книгу. Возможно, это предположение недалеко от истины; Коричневых хлебом не корми, дай только какой трактат составить. Тувин выбросила мысли о Коричневой сестре из головы. Если Габрелле опоздает, тогда и посмотрим, как она будет выкручиваться. А пока у Тувин есть чем заняться.
Стоявшие у красной двери мужчины оглядели Тувин, но ничего не сказали. Враждебности в этом не было. Они просто ждали. Дыхание белесыми облачками клубилось у лиц, но плащей на мужчинах не было. Все имели ранг посвященных и носили на вороте серебряный значок в виде меча.
И так каждое утро, когда Тувин докладывала о своем приходе, правда, у дома не всегда ждали одни и те же мужчины. Некоторых она знала, во всяком случае, по именам. Красавчик Эвин Винчова – он был в том лесу, когда ее захватил Логайн, – прислонился к углу дома и забавлялся с веревочкой. Донало Сандомер, если таково было его настоящее имя, с морщинистым лицом фермера и остроконечной напомаженной бородкой, пытался принять томную позу, каковая, по его разумению, свойственна людям благородного звания. Тарабонец Андрол Генхальд, коренастый и широкоплечий, задумчиво супил брови, заложив за спину руки; он носил золотое кольцо-печатку, но Тувин считала его подмастерьем, сбрившим усы и снявшим вуаль. Мезар Курин, доманиец с седыми висками, теребил в левом ухе серьгу с гранатом; весьма вероятно, он принадлежал к какому-нибудь незначительному Дому. Мысленно Тувин тщательно раскладывала по полочкам имена и лица. Раньше или позже их придется выследить, и тогда пригодится любая деталь, которая поможет их опознать.
Красная дверь открылась, мужчины выпрямились, но на пороге появился вовсе не Логайн.
Тувин удивленно моргнула, потом в упор взглянула в зелено-карие глаза Габрелле, не стараясь скрыть своего отвращения. Благодаря этим проклятым узам с Логайном она знала, чем занимался тот прошлой ночью – ей казалось, что она никогда не заснет! – но и в самых ужасных предположениях она не допускала, что с ним Габрелле! Кое-кто из мужчин был изумлен не меньше. Некоторые прятали улыбки. Курин в открытую ухмыльнулся и большим пальцем пригладил тоненькие усики.
Гадкая женщина даже покраснеть не удосужилась. Она подняла свой вздернутый нос, затем нахально оправила на бедрах темно-синее платье, словно бы обращая всеобщее внимание на свой наряд. Затем, накинув на плечи плащ и завязывая шнурки, двинулась к Тувин, серьезная, какой бывала в Башне.
