Кадсуане почти пожалела о своем столь легкомысленном приказе. С Сарен станется исполнить все в точности. Женщины Морского народа вызывали у Кадсуане лишь раздражение и, кроме того, были пока бесполезны. От раздражения необходимо избавиться, чтобы сосредоточиться на важном, а если она найдет им применение, новые инструменты так или иначе нужно будет приспосабливать для дела. Она чересчур рассердилась на них, и ее не заботило, каким образом будут заточены инструменты, да и какая разница, когда начинать – сейчас или позже. Нет, сердится она на мальчишку, но до него ей пока не добраться.
Сорилея, громко фыркнув, проводила взглядом Сарен и Ата’ан Миэйр, а потом устремила хмурый взгляд на сестер, собравшихся в дальнем конце солярия. Под перестук браслетов она поправила шаль на плечах. Еще одна женщина не в лучшем своем настроении. У Морского народа бытовали странные представления об «айильских дикарях» – хотя, по правде говоря, не страннее тех, что имела сама Кадсуане до встречи с Сорилеей, – и Хранительница Мудрости не слишком любила Морской народ.
Кадсуане с улыбкой двинулась навстречу Сорилее. Седоволосая Хранительница Мудрости не из тех женщин, которых заставишь подойти к себе. Все полагали, что они подружились, – Кадсуане с удивлением поняла, что такое вполне еще может случиться, – однако ни одна живая душа не знала об их союзе. Рядом с Айз Седай возник Эбен и как будто вздохнул с облегчением, когда та поставила на его поднос полупустой кубок.
– Вчера поздно ночью, – промолвила Сорилея, когда облаченный в красную куртку паренек поспешно вернулся к Дайгиан, – Чизейн Нурбайя попросила дозволения служить Кар’а’карну. – В ее голосе явственно сквозило неодобрение. – Еще до первого света о том же попросила Дженин Павлара, потом Иннина Даренхолд, затем и Вайелль Камса. Друг с другом им разговаривать не разрешали. Сговора быть не могло. Я согласилась с их просьбами.
Кадсуане недовольно хмыкнула.
– Полагаю, вы уже заставили их отрабатывать наказание, – пробормотала она, напряженно размышляя. Девятнадцать сестер оставались пленницами в айильском лагере, девятнадцать сестер, посланных этой дурой Элайдой выкрасть мальчика, а теперь все они поклялись следовать за ним! Эти последние были самыми упрямыми. – Что заставило Красных сестер дать клятву верности мужчине, который способен направлять Силу?
Верин пустилась было в изложение результатов наблюдений, но умолкла из-за айилки. Странно, но для Верин вынужденное ученичество стало все равно что болото для цапли. В айильском лагере она проводила больше времени, чем за его пределами.
– Не наказание, Кадсуане Меледрин. – Словно отметая это предположение, Сорилея взмахнула жилистой рукой, и вновь раздался приглушенный перестук золотых и костяных браслетов. – Они стараются исполнить тох, который невозможно искупить. Вообще, по-своему глупо, как и то, что мы называли их да’тсанг, но возможно, у них еще есть надежда исправиться, если они готовы стараться, – выдавила она из себя признание. Сорилея не просто не любила этих девятнадцать женщин. Она чуть улыбнулась: – Так или иначе мы научим их гораздо большему, чем им необходимо знать. – Кажется, она считала, что всем Айз Седай не помешало бы пройти ученичество у Хранительниц Мудрости.
– Надеюсь, вы по-прежнему будете как следует присматривать за ними, – сказала Кадсуане. – Особенно за последними четырьмя.
Она была уверена, что они сдержат свою нелепую клятву, хотя и не совсем так, как хотелось бы мальчику, но нельзя сбрасывать со счетов и вероятность того, что среди них окажутся одна-две из Черной Айя. Когда-то Кадсуане казалось, что она вот-вот выкорчует Черную, и ей оставалось лишь наблюдать, как добыча, подобно дыму, ускользает между пальцев. То была ее самая горькая неудача, не считая, возможно, еще одного случая – когда Кадсуане не сумела вовремя узнать, что кузина Каралайн Дамодред добралась до Пограничных земель. Правда стала известна ей несколько лет спустя, когда уже бесполезно было что-то предпринимать. Теперь же даже Черная Айя, похоже, только отвлекала от действительно важных дел.
