Дверь в зал открылась, пропуская Верин и Сорилею. Морщинистая, беловолосая айилка передала что-то маленькое Верин, и Коричневая сестра засунула это в свой поясной кошель. На простом бронзового цвета платье Верин была приколота брошь в виде цветка – единственное украшение, которое Кадсуане видела на ней, не считая кольца Великого Змея.
– Это поможет тебе заснуть, – сказала Сорилея, – но не забудь: только три капли в воду или всего одну в вино. Чуть больше, и проспишь день, а то и дольше. Намного больше, и не проснешься никогда. На вкус его не определить, поэтому будь очень осторожна.
Итак, у Верин тоже нелады со сном. После бегства мальчика из Солнечного дворца Кадсуане ни разу не удалось как следует выспаться. Если в скором времени она не поспит как следует, то точно кого-нибудь укусит. Несан и ее компания с тревогой посматривали на Сорилею. Мальчик их самих сделал ученицами у Хранительниц Мудрости, и они уже поняли, что к своим ученицам айилки относятся очень и очень серьезно. Стоит Сорилее щелкнуть пальцами, и конец их праздному утру.
Харине подалась вперед на своем стуле и кончиками пальцев легонько стукнула Кадсуане по щеке.
– Ты меня не слушаешь, – резко сказала она. Лицо ее походило на грозовую тучу, а лицо ее Госпожи Парусов предвещало не меньший шторм. – Ты будешь слушать!
Кадсуане сложила руки домиком и устремила на Харине строгий взор поверх сложенных пальцев. Нет. Она не станет сейчас переворачивать Госпожу Волн вверх тормашками. Она не отправит ее, рыдающую, обратно в ее покои. Она будет так дипломатична, как могла бы пожелать Койрен. В мыслях она вновь пробежала быстро все, что слышала.
– Ты выступаешь от имени Госпожи Кораблей Ата’ан Миэйр, имея все полномочия, обладая такой властью, которую я и представить не могу, – спокойно промолвила она. – Если твоя Ищущая Ветер не будет возвращена в течение часа, ты позаботишься, чтобы Корамур серьезно меня наказал. Ты требуешь принести извинения за содержание Ищущей Ветер под замком. И ты требуешь, чтобы я заставила лорда Добрэйна немедленно выделить участок земли, обещанный Корамуром. Полагаю, я перечислила самые важные пункты. – За исключением того, чтобы ее выпороли плетьми!
– Хорошо, – властно сказала Харине, удобно откидываясь на спинку стула. Улыбка ее была до невозможности самодовольной. – Ты узнаешь, что…
– Мне плевать на вашего Корамура, – продолжила Кадсуане все тем же тихим и спокойным голосом. Все смоквы мира – для Дракона Возрожденного, и ни одной – для Корамура. Она и на волосок не повысила голоса. – Если ты еще раз без разрешения коснешься меня, тебя разденут, отстегают, свяжут и отнесут в твои покои в мешке. – М-да, дипломатия никогда не была ее сильной стороной. – Если ты не прекратишь донимать меня вопросами о своей сестре… Что ж, я и на самом деле могу осерчать. – вставая, она сделала вид, что не замечает возмущения женщины Морского народа, и повысила голос, чтобы услышали в конце комнаты: – Сарен!
Стройная тарабонка отвернулась от пялец, только бусинки в косичках тихо стукнули, и поспешила на зов. Подбежав, она на миг замешкалась и присела в реверансе, раскинув темно-серые юбки. Хранительницы Мудрости их вымуштровали – они кидались исполнять требуемое по первому же слову, – однако сейчас Сарен вела себя так, не только повинуясь традициям. Поистине есть преимущество в том, что тебя считают легендарной, да еще и непредсказуемой.
– Проводи этих двух в их комнаты, – распорядилась Кадсуане. – Они выразили желание попоститься и поразмышлять о вежливости. Проследи за этим. И если услышишь хоть одно неучтивое слово, отшлепай обеих. Но будь подипломатичней.
Сарен вздрогнула, открыла было рот, словно собираясь заметить, что распоряжение не совсем последовательно, но, бросив всего один взгляд на лицо Кадсуане, быстро повернулась к женщинам Ата’ан Миэйр и знаком пригласила их за собой.
Харине вскочила на ноги, загорелое лицо стало жестким и сердитым. Но не успела она произнести и первого слова своей, без сомнения, гневной тирады, как ее руки коснулась Дерах. Госпожа Парусов наклонилась к Харине и, приложив ладонь к отягощенному сережками уху Госпожи Волн, что-то ей прошептала. На ее смуглой коже темнели татуировки. И что бы там ни сказала Дерах, Харине закрыла рот. Выражение ее лица ничуть не смягчилось, но, оглядев сестер в дальнем конце комнаты, она коротким жестом попросила Сарен идти впереди. Харине сколько угодно могла притворяться, что сама решила уйти, но Дерах, двинувшаяся следом, шла так близко к ней, словно подгоняла, и беспокойно косилась через плечо, пока дверь не закрылась.
