— Да… сир, — ответил мальчик твердым голосом, но в глазах его блеснула злость.
Уже одного этого взгляда было достаточно, чтобы ударить еще разок, и Алтерит, несомненно, поддался бы искушению, если бы не звук колокола, донесшийся со стороны школы Святого Персиса Альбитана. Алтерит повернулся вправо и выглянул в открытое окно. Там, за старым учебным плацем, находился главный учебный корпус. Из массивных дверей уже выходили варлийцы с книгами в руках. Потом появился один из преподавателей в темно-синей мантии, поблескивающей в лучах послеполуденного солнца.
Алтерит с тоской смотрел на старое здание. Там располагались библиотеки с томами исторических исследований, чудесными работами по философии и мемуарами известных варлийских военных и государственных деятелей. Целых три холла и даже небольшой театр, в котором ставились великие пьесы. Учитель вздохнул и прошелся взглядом по холодным каменным стенам своего классного помещения. Когда-то здесь размещалась конюшня, потом стойла снесли, а вместо них поставили ветхие столы и табуретки. Двадцать табуреток и пятьдесят учеников. Те, кому не досталось места, рассаживались вдоль стен. Никаких учебников, только дощечки и мел. Голые, если не считать карты владений Мойдарта и текста ежедневной молитвы за его здоровье, стены.
«И на что только растрачиваются мои таланты», — подумал он.
— Сейчас прочтем молитву, — с коротким поклоном сказал Алтерит.
Все пятьдесят учеников поднялись и, как положено, ответили на поклон тем же.
— Да благословит Исток Всего Сущего Мойдарта и да дарует ему доброе здравие. Да будут плодородны земли его и сыт народ его, да ширится слава его, да исполняются его законы и да крепнет подчинение слову его во благо всех верующих.
— Всем до свидания, — сказал Алтерит.
— До свидания, сир, — хором ответили ученики. Учитель еще раз посмотрел в глаза черноволосому юнцу:
— Идите, мастер Ринг. И к завтрашнему дню измените свое отношение к учебе.
Мальчик промолчал. Он отступил на шаг, повернулся на каблуках и вышел.
Когда-нибудь, подумал Алтерит Шаддлер, Кэлина Ринга обязательно повесят. Никакого уважения к вышестоящим.
Наставник вздохнул, быстрыми шагами пересек комнату, снял с крюка на стене плащ и набросил его на худые плечи. Несмотря на близость весны, воздух в горах оставался пронзительно холодным. Закутав шею шерстяным шарфом, Алтерит покинул старую конюшню, пересек площадку и зашагал по длинным, пустым коридорам главного корпуса.
Проходя мимо академической гостиной, он заметил нескольких учителей, уютно устроившихся у потрескивающего камина, и уловил аромат пряностей, добавляемых в теплое вино. Неплохо бы посидеть в одном из этих уютных глубоких кресел, вытянув ноги к огню, но в отличие от тех, кто преподавал в заведении Альбитана, работа в школе для Алтерита была единственным источником дохода, а потому позволить себе членский взнос, открывающий доступ в гостиную, он не мог. Отбросив мысли о согревающем вине и уютном камине.
Шаддлер вышел на открытый воздух. В чистом, ясном небе ослепительно сияло солнце. Глаза у Алтерита сразу же начали слезиться, и он, прищурясь, перевел взгляд на дорогу и лежащее за ней озеро.
Вдоль берега уже катилась коляска, запряжённая пони. При мысли о предстоящем четырехчасовом путешествии в поместье Мойдарта настроение у Алтерита резко упало. К концу поездки он, конечно, замерзнет до костей и будет стучать зубами, а голова потеряет способность функционировать должным образом. Оставалось лишь надеяться, что по прибытии удастся избежать встречи с самим Мойдартом. В прошлый раз их встреча закончилась тем, что когда Алтерит, дрожа от холода, попытался поклониться, его дешевый парик соскользнул с головы и упал на мраморный пол к самым ногам хозяина замка. Даже сейчас при воспоминании о случившемся к лицу прилила теплая волна стыда.
Звук копыт стал слышнее, и Алтерит поспешил навстречу карете, чтобы как можно скорее тронуться в путь. Кучер кивнул ему, но ничего не сказал. Он, как обычно, был одет в тяжелый толстый плащ, а плечи и спину прикрывало клетчатое одеяло. Алтерит забрался в открытую коляску и устроился в углу, втянув худые руки в рукава плаща и стараясь не думать о холоде.
