Остальные люди демона не интересовали.
«Хор-рошо! Тепер-рь спать!» — довольно рыкнул он, оставляя Стрижа наедине с самим собой и залитым кровью, разбегающимся в панике лагерем.
«Будь ты проклят», — зажмурившись, шепнул Стриж.
Собственное отражение, которое Стриж увидел в глазах Альбарра, никуда не делось: ожившая крылатая статуя из ниши у входа в Алью Хисс. Зубы, как у акулы. Когти в половину локтя — про которые маленький Себастьяно столько раз спрашивал Наставника, правда ли, что таких не бывает на самом деле. Даже цвет тот же, антрацитовый с рыбьим блеском.
«Прочь. Прочь отсюда», — повторил себе Стриж, пробежал несколько шагов, едва не запутавшись в чьей-то брошенной одежде, и с трудом взмахнул крыльями.
В голове было пусто и гулко, словно в колоколе. Тошнило. Демоновы крылья едва слушались, полет получался кривым и ломанным.
«Пьяный демон, ха-ха», — подумал Стриж, кулем валясь на дальний от лагеря берег. Рядом шмякнулась и покатилась котомка.
«Ух-ха!» — отозвался мыслям Стрижа филин с ближнего дерева.
«Ау-у!» — подтвердили издалека одичавшие собаки.
На том берегу продолжались пожар и паника. Там, далеко.
«Все. Пророк мертв, я жив. Все закончилось».
Стриж хотел стереть с лица что-то мокрое, но оно не стиралось, норовило попасть в глаза. Он выругался и взглянул на руки. Черные, блестящие в лунном свете. И запах, въедливый железистый и приторный запах… К горлу подступил ком, внутри булькнуло — Стриж еле успел наклониться, как его вырвало черной дрянью.
«Кровь? Шис, нет!» — подумал он, зажмуриваясь. Перед глазами мелькали раззявленные рты, вытаращенные глаза, оторванные руки — и кровь, кровь… Сколько их было, белых балахонов? Тридцать, сорок? Или сто?
«Всссе мои… всссе…»
Его снова вырвало остатками черного. И еще раз — всухую.
Он встал. Как был, в рубахе и штанах, вошел в воду. Сел на дно, стянул рубаху. Начал полоскать…
Стриж сидел в реке, пока зубы не начали выбивать марш, а сам он не почувствовал себя выполосканным до скрипучей белизны. Только тогда он вылез, натянул мокрую рубаху, повесил на плечо котомку и пошел к деревне: там — переправа и дорога обратно, в Суард.
Глава 10. Слухи, химеры и наваждения
…смерть суть разделение души и тела. Душа уходит в Светлые Сады, переосмысливать жизнь и ждать нового рождения, тело же возвращается в землю и прорастает деревом. У ире не принято тосковать по умершим, но не возбраняется благодарить их или просить духовной поддержки. Для этого ире приходят в Лощину Памяти, где ушли в траву предки, и общаются с деревьями, хранящими дорогие сердцу образы.
Такие Лощины Памяти есть там, где когда-либо жили ире. Некоторые закрыты для людей, некоторые, как в Суарде и Метрополии, позволяют шерам хоронить своих близких по древнему ирийскому обычаю. Сам обычай чрезвычайно красив…
С.ш. Офелия Хеймдел Мандолина, «Культура народов империи»
10 день пыльника. Риль Суардис
Шуалейда шера Суардис
Лица, лица… старые и молодые, мужские и женские — сотни предков смотрели на Шу слепыми деревянными глазами. Сотни стволов — дубов, кленов, груш, буков…
Она провела ладонью по стволу яблони, обрисовала пальцем скулы, брови, так похожие на ее собственные. Ветер шептал что-то утешительное в кроне, осыпал розоватыми лепестками: для этой яблони всегда будет поздняя весна. Рядом зашелестел голыми ветвями с едва проклюнувшимися почками клен. Крохотное младенческое лицо словно сморщилось, готовое заплакать. Погладив старшего брата по коре, Шуалейда, наконец, взглянула на отца. Узловатый граб, только сегодня выросший в Лощине Памяти, ответил ей ласковым шорохом желтых листьев и улыбнулся морщинистым коричневым лицом.
На мягкой траве под сплетенными ветвями граба и яблони сидел Кай. В алом. Он перебирал листья, словно собираясь рисовать генеалогическую рощу Суардисов. Выразительные синие глаза его были сухими, как и пять часов назад, когда ире с длинными белыми косами вышел из глубины Леса Фей и приветствовал шеров, принесших завернутого в алые шелка мертвого короля. За спиной ире порождением волшебного сна застыл тонконогий жеребенок лунной масти. Единственный рог на благородной морде переливался опалом, глаза отсвечивали лиственной зеленью: гербовой единорог Суардисов пришел проводить старого короля и встретить нового.
