– Насчет завтра… – строгим тоном начал он. Братья вытянулись по стойке смирно. – Ну-ка перестаньте, – велел он. Братья одновременно по-военному отдали честь, и Джина ладонью прикрыла улыбку. – Вы подзадориваете их, – пожаловался Джон.
– Нет, – быстро ответила она. – Их не нужно подзадоривать. И, если вы разговариваете с ними, как сержант, чего еще от них ждать?
– На чьей вы стороне?
– Их.
Мальчики обрадовались и снова отдали честь. Один из них обнаружил что-то у себя в волосах и попытался достать, чтобы получше рассмотреть.
– Я бы оставила, – с улыбкой посоветовала Джина. – Это всего лишь варенье.
Близнецы улыбнулись ей.
– Насчет завтра, – снова попытался Джон. – Вы оба будете вести себя как паиньки. Вы будете чистыми и опрятными. Говорить будете, только если к вам обратятся, а спать пойдете при первой возможности. Еще вы не станете показывать гостям ни ворон, ни других птиц или животных.
– Но нельзя же лишить их всех удовольствий, – возразила Джина.
– А теперь брысь отсюда! – велел Джон.
Братья засмеялись и дали деру.
– Наверное, и нам пора возвращаться, – неохотно промолвил Джон.
– Да, – с тоской в голосе ответила Джина. – Сегодня был такой чудесный закат. Я рада, что мы увидели его.
Очень неуверенно он взял ее руку, ожидая, что в любой миг она может отдернуть ее. Но она не отдернула, и так, держась за руки, они пошли через сад в дом.
* * *
Приготовления закончились. Все овощи были собраны с огорода подчистую, угощения наготовлены, вино изъято из подвала. Конюшни подготовили к наплыву лошадей и карет.
Однако прежде чем прибыли первые гости, Джон хотел сделать еще кое-что.
– Фараон, – сказал он, – соберите всех «заблудших овец» в картинной галерее.
Объяснять, кто такие «заблудшие овцы», не пришлось. Фараон все понял и поспешил выполнять поручение.
– Что вы собираетесь делать? – спросила Джина.
– Пойдемте со мной, все увидите.
Она последовала за ним в галерею. По дороге к ним присоединился Бенедикт, который молча, одним выражением глаз, спросил Джину, что происходит, на что получил такой же бессловесный ответ, мол, понятия не имею.
Но это было не совсем так. В сердце Джины теплилась смутная надежда, и, если бы надежда эта оправдалась, Джина была бы так счастлива, что на такое счастье было страшно и надеяться.
Музыканты еще не приехали, и в превращенной в бальный зал картинной галерее было пусто. Когда они вошли, звук их шагов эхом разнесся по просторному помещению.
– Сейчас придут, подождем.
Через несколько минут начали собираться «заблудшие». Сначала пришли Соня, Имельда и остальные, кого хозяева замка знали, а за ними и те, кто прятался по углам и закоулкам в надежде прожить жизнь незаметно, поскольку им казалось, что так безопаснее.
«Сколько же их всего?» – ошеломленно подумал Джон. Пятьдесят? Шестьдесят? Надо же! А он и не знал.
Все смотрели на него. Некоторые улыбались, но осторожно. Он не был покойным герцогом, который привечал их в своем доме, но и не выгнал их, так что теперь они начали постепенно доверять ему.
Какое-то время он колебался, думая, как начать говорить о том, что у него на уме, но потом увидел устремленные на него глаза Джины, которая улыбалась так, словно верила, что он поступает правильно, и вдруг сами собой пришли нужные слова.
– Приятно видеть всех моих друзей вместе и знать, что вас у меня так много.
Толпа тут же зашевелилась. Он считал их друзьями. Он так и сказал. Все заулыбались, но не ему, а друг другу, делясь радостью. Молодой герцог назвал их друзьями.
Джон жестом пригласил их подойти поближе, и те осторожно сгрудились вокруг него.
– Я не знаю, чем закончится сегодняшний вечер, – сказал он им. – Нам может повезти, и мы соберем денег, чтобы вернуть замку былое величие. Если это случится, в том будет ваша заслуга, не моя. Вы все славно потрудились ради того, чтобы моя семья могла продолжать жить здесь и чтобы этот дом сохранился. Без вас это было бы невозможно. – Он ненадолго замолчал. – Если мы получим меньше, чем нужно… – Все, кто был в галерее, смотрели на него выжидающе и доверчиво. – Если мы получим меньше, я обещаю, мы что-нибудь придумаем и останемся здесь. Это ваш дом, так же, как и мой. Вы создали его своим трудом, который вложили в него, своей любовью. Любой из вас может оставаться здесь сколько хочет. Даю слово.
