Работники остановились посреди лужайки и сложили инструменты. Потом двое принялись рыть землю заступами, а ученики, вооружившись здоровенными, больше них самих, лопатами, — выгребать вскопанный грунт. Ров удлинялся на глазах. Жакмор подошел поближе и стал с недоумением следить за работой. Ученики ссыпали землю на края рва и утрамбовывали ее ногами в плотные невысокие валы.
Достаточно углубив ров, работники побросали заступы и вылезли. Неторопливые, в темной пыльной одежде, они были похожи на закапывающих в землю свои личинки жуков. Ученики продолжали вынимать и утаптывать грунт. Взрослые периодически взбадривали их оплеухами. Тем временем трое других работников приволокли из глубины парка, от самой ограды, полную тачку распиленных на метровые чурбаки бревен. Прикатив колымагу к краю рва, они стали укладывать бревна поперек него на утоптанные учениками гребни. Клали тщательно и плотно, пригоняя каждый конец кувалдой. Когда настил был готов, все трое взяли лопаты и стали забрасывать его землей. Жакмор жестом подозвал одного из учеников и, когда тот подошел, спросил, нехотя сопроводив вопрос пинком:
— Что это они делают?
— Укрытие, — ответил ученик, заслонившись локтем, и тут же побежал назад к своим. Старшие товарищи, разумеется, не обошли его чувствительными знаками внимания.
День был пасмурный, с неба сочился скудный белесый свет. Жакмор продрог, но хотел досмотреть до конца.
Наконец укрытие было готово. Пятеро работников спустились в него по сделанным с одного конца рва ступенькам. Ученики не пытались присоединиться к ним, поскольку заранее знали, чем чревата такая попытка.
Вскоре все пятеро вылезли. Из кучи инструментов вытащили багры и клинья. Ученики колдовали над жаровнями, изо всех сил раздувая угли. По команде бригадира они подняли эти тяжеленные чугунные ящики и понесли их к ближайшим деревьям. Взрослые шли впереди. Смутная тревога нарастала в груди Жакмора. Ему вспомнилось, как распинали на двери распутного жеребца.
Первую жаровню поставили у подножия финиковой пальмы метров десяти высотой. Все пятеро работников вложили в нее свои инструменты. Вторую отнесли к соседнему эвкалипту. Ученики опять стали раздувать огонь в жаровнях, на этот раз с помощью мехов, на которых они подпрыгивали двумя ногами. Между тем бригадир, приникнув ухом к стволу пальмы, внимательно выслушивал что-то в разных местах. Наконец нашел нужную точку и отметил ее красной краской. Самый сноровистый из работников вытащил из жаровни багор, больше похожий на гарпун. Раскаленные добела зазубрины дымились на холодном влажном воздухе. Работник размахнулся и с силой вонзил гарпун в красную отметину. Ученики оттащили жаровню, а другой работник в это время проделал то же самое с эвкалиптом. Вслед за тем все пятеро бегом бросились в укрытие — там, у входа, уже примостились около жаровен ученики.
Лиственный султан пальмы задрожал, сначала чуть заметно, потом все сильнее. Жакмор сжал зубы. Затем раздался вопль, такой жалобный и надсадный, что хотелось заткнуть уши. Закачался ствол, причем ритм колебаний все убыстрялся и каждое сопровождалось все более пронзительным криком. Треснула и разъехалась земля у подножия. Вибрирующий на немыслимой высоты ноте визг сверлил воздух, разрывал барабанные перепонки и, казалось, впивался в низкий купол облаков. Наконец ствол с корнями вырвался из земли и, изогнувшись, рухнул вершиной в сторону укрытия. Все так же душераздирающе вереща, дерево дергалось и каталось по земле, мало-помалу приближаясь ко рву. Еще минута — и новый удар сотряс почву. Это упал эвкалипт. Он не кричал, а судорожно хрипел, как сбесившийся кузнечный мех. Его серебристые ветки обвивались вокруг ствола, хлестали по земле, нащупывая ров. А пальма как раз дотянулась до бревенчатого настила и конвульсивно заколотила по нему. Однако крики ее становились уже все реже и тише. Эвкалипт, менее живучий, затих первым, только дрожь волнами пробегала по вороху ланцетообразных листьев. Работники вышли из укрытия. Пальма попыталась настигнуть их последним, предсмертным рывком. Но тот, в кого она целилась, ловко увернулся и рубанул ее топором. Это был конец. Длинный ствол задрожал в агонии. Не дожидаясь окончательной гибели первых деревьев, работники перешли к следующим.
