У комингса галереи сообщения явственно мелькнула чья-то спина. И Артур был готов поклясться, что это не тот человек, которого он заметил в первый раз.
Положение ухудшалось. Капитан приостановился, пытаясь сообразить хоть что-то. Голова работала непривычно плохо.
Его сильно толкнули сзади. Он обернулся.
Пустота. До самого изгиба коридора-трубы — красный свет и красная краска на металле.
Рот стал сухим. Артур рефлекторно попытался шагнуть назад, к центру планетолета — и уперся в невидимое.
Он шагнул к двигателям. Нормально. Попытался вернуться на старое место — и опять уткнулся в стену: идиотскую, невозможную, но эффективную. И последовавшую за ним.
Оставалось стоять или идти к двигателям. К двигателям. Страх за них снова хлынул в сознание — словно кто-то залил в человеческий мозг конкретно эту эмоцию. И капитан снова побежал. Ужас — сзади и впереди. Но впереди — сильнее.
Сама галерея сообщения освещена нормально, по-солнечному. И — пуста. Артур остановился.
Через каждые два метра на стенах лениво мигают табло с цифрами показывают уровень радиации. Он нормален, чуть выше привычного фона, но в сравнительно безопасных пределах. Для работ при нем не положен даже скафандр.
И вдруг вся спокойная умиротворяющая сцена резко изменилась. По металлу, по воздуху прошла конвульсия — словно сверху вниз пронесся клок раскаленного газа. И…
На стенах бегали несимпатичные, свинцово-фиолетовые всплески мерцания. Откуда-то появилась толпа медленно идущих людей в серо-синих хламидах до пола. Заклубился бесцветный, не ощущаемый кожей туман.
Страх за двигатели разом исчез — не вынес этого «пейзажа». Артур, смутно сознавая, что с его мозгом творится неладное, помотал головой, глянул назад.
Там была точно такая же толпа. И у всех в ней — нет лиц. Просто овалы из шершавой, испещренной чудовищными порами кожи.
«Бред…» — Капитан, не понимая, что делает, протянул руку к одной из фигур, коснулся чего-то липкого, теплого, но не остающегося на пальцах. Посмотрел на свою руку, на безликого человека.
Вернуться назад не удастся. Впереди — двигатели. Может, эти существа и не причинили им вреда, но… «О чем я думаю? А, тогда на «Титане» Валера говорил, что… Или Боб?.. Если увидишь летящую кошку, поверь глазам, а не общим мнениям — так кто-то писал?.. А вчерашний суп был…»
В голове — туман. То, что что-то неладно и с мышлением, и с психикой, совсем не тревожит, хотя и неприятно. Потом Артур понял, что вот-вот сядет на пол и истерически расхохочется. А откуда-то снаружи в мысли просачивался приказ идти вперед. Но разладившийся мозг уже не мог выполнять команды так послушно, как до этого. Артур двинулся дальше — но вяло, больше занятый собой, а не окружающим.
Высокие фигуры упруго, монотонно качались. Тишина. На стенах — какие-то беловатые, поблескивающие барельефы перекошенных лиц. Мертвых лиц… Толпа становится все плотнее и плотнее… Липкие фигуры все время касаются Артура. Они стали идентичны ему… Но это не важно. Так же как и то, что он, Артур, уничтожил бы «Дальний» — если б добрался до двигателей. Да, именно так: добежал бы, боясь взрыва, а потом бы взорвал. Просто не смог бы не сделать этого.
Но сейчас капитана не пугало даже это знание. Он прекрасно понимал, что происходящее — чудовищно, что потом будет ужас, может, даже самоубийство. Но это — в будущем. Потом. Сейчас это так же не важно, как и остальное. Артур не чувствовал и не оценивал. И знал, что его состояние страшно и противоестественно. Но и это не пугало. Да, кто-то пытается манипулировать его мозгом — теперь это чувствовалось так же четко, как существование обеих ног. Но было безразлично.
Его психика вывихнулась, и в этот вывих как-то просочилась информация: недавно так манипулировали сознанием Рагозиной. И старпом ходила в этот же путь к двигателям, к смерти корабля. «Мысли оператора, что ли», — подумал Артур. А потом с тем же безразличием прикинул: теперь вряд ли удастся выполнить инструкции и взорвать «Дальний»…
И все это время он рефлекторно шел среди студенистых, уже начавших оплывать фигур. Лилово-серый, застоявшийся полумрак — просто какое-то световое болото. С потолка свешивается что-то похожее на щупальца, мечутся какие-то косые тени… Во всем происходящем присутствовало слишком много театральщины но от нее не было ни смешно, ни страшно…
