По берегам стелился густой туман, а дождь притих. Они неторопливо скользили вниз по реке, тревожно вглядываясь в полумрак. Из-за тумана казалось, что вокруг немного посветлело. Но это была лишь иллюзия. Беспрестанно пищали комары, но делать было нечего — приходилось терпеть и зуд и укусы. Единственное, о чем думали беглецы, — как бы подальше оторваться от погони.
* * *
Первым выдохся пожилой бригадир. Он остановился и, упершись ладонями в дрожащие колени, жадно хватал ртом воздух. Нуган оглянулся на него и крикнул остальным, чтобы те немного подождали. Один за другим беглецы повалились на землю, чтобы хоть немного отдышаться.
— Всё, я готов, больше не могу! — простонал бригадир.
— Нам удалось от них оторваться, — сказал Нуган, потирая ушибленное плечо. — Ничего не слышно. Думаю, они наконец отстали.
— Но это их владения, — промолвила Найялла. — Рано или поздно они нас обнаружат. Нужно идти вперед.
— Говорю же, что я готов, — выдохнул бригадир. — Мне нужно хоть немного отдохнуть. Иначе не смогу сделать и шага.
— Что ж, давайте передохнем, — проговорил Микрин.
— Может быть, они вообще нас бросили, — с надеждой прибавил Далджин.
— Нет, вряд ли они от нас отстанут, — покачал головой Нуган. — Будут искать, пока не найдут. И в следующий раз нам вряд ли удастся от них вырваться…
Они оглядели друг друга. Все были в укусах, царапинах и кровоподтеках. Боевой пыл прошел, и раны и ушибы мучительно заныли. У Найяллы были с собой кое-какие лечебные травы, и она на скорую руку обработала раны.
— Нужно найти воду, — сказала она. — Да и еда кончилась.
— Единственное, что я сейчас хочу, — это поспать, — пробормотал Нуган.
Пожилой бригадир, растянувшись прямо на каменном полу, уже громко храпел. Найялла чувствовала, что и ее веки налились свинцом, но заснуть боялась: а вдруг появятся цынцыкеры и накинутся на них, на спящих?
— Нужно, чтобы кто-нибудь покараулил, — сказал Микрин, прочитав мысли жены.
— Мне все равно не заснуть, — пожал плечами Далджин. — Я подежурю.
— Разбуди меня, когда захочешь спать, — сказала Найялла. — Я покараулю после тебя.
Она улеглась возле мужа и через минуту крепко спала.
Микрин прижался щекой к ее плечу и, нежно погладив по волосам, стал думать о том, сколько еще они смогут проплутать в этих мрачных пещерах, где за каждым поворотом мог скрываться враг, — без воды, без еды. Потом он подумал о детях — Тайе и Локрине. Ах, если бы они нашлись и сейчас были среди соплеменников! Знать, что дети живы и здоровы, — тогда не страшны никакие опасности. С этими мыслями Микрин мало-помалу забылся беспокойным сном.
Лирапа-Луддича разбудило шарканье старика отца. Опираясь на два костыля, престарелый монарх доковылял до комнаты сына. Вряд ли бы он стал выбираться из теплой постели из-за какой-нибудь безделицы. Молодой вождь оглянулся. Рядом крепко спала супруга. Отбросив тяжелое меховое покрывало, Луддич сел на кровати и надел мягкие кожаные туфли. Дверь отворилась, и на пороге комнаты появился старый монарх.
— В поселке настоящая охотничья лихорадка, — прокаркал он. — Кто-то видел поблизости живого жинкрена. Давай поднимайся, если не хочешь, чтобы его изловили без тебя.
— Живого жинкрена? — нахмурился вождь. — Что за бред? Ты же знаешь, в наших краях их давным-давно перестреляли. К тому же они питаются желудями, а здесь нет дубовых рощ…
Вождь хлопнул себя по лбу.
— Черт побери! Проклятые мьюнане! — Луддич вскочил на ноги и кинулся к двери. — Эй, Клит, ко мне! Сейчас же спускай ганадов. Наши мьюнане удрали…
Всех тут же подняли на ноги. Клит вошел в клетки с громадными прирученными хищниками и принялся пристегивать поводки. При виде его ганады радостно заскулили и в предвкушении охоты заскребли когтями по полу.
Когда вождь прибежал в поселок, улицы уже почти опустели. Первым делом он велел принести фонари и, обойдя двор и клетки для пленников, взвыл от бешенства. Шкуры животных, искусно сложенные в клетках, в полутьме вполне можно было принять за фигуры спящих людей.
— Щенки оказались смышленее, чем я думал, — пробормотал он сквозь зубы.
