Тряпичнику велели спрятаться за поленницей дров. Изменив цвет кожи на темно-бурый и темно-синий, Тайя и Локрин обогнули хижину вождя и подкрались к дубильне с тыла. Здесь они обнаружили три вентиляционных окошка, из которых клубами валил зловонный пар. Неподалеку располагалась задняя дверь, но она оказалась заперта, и дети решили не рисковать, пытаясь ее открыть. За дверью слышались голоса рэнсников, но слов было не разобрать.
Локрин молча указал сестре на одно из вентиляционных окошек, прикрытых легкими решетками. Вытащив ножик, мальчик присел на корточки и осторожно вытащил рамку с решеткой. Теперь они вполне могли протиснуться в образовавшийся проем. Пробравшись внутрь, они оказались под одной из стоящих вдоль стен длинных скамеек и оттуда без помех осмотрели все помещение.
Посередине комнаты стояла круглая вращающаяся рама, к которой был привязан Дрейгар. Рама была немного наклонена назад и наполовину погружена в чан с темной дубильной жидкостью. С каждым новым поворотом рамы Дрейгар с головой погружался в чан; чтобы не захлебнуться, парсинанину приходилось задерживать дыхание. Бедняга был едва жив и находился в полубессознательном состоянии. Глядя на него, Тайя с трудом сдерживала рыдания.
— Его вымачивают в щелочном растворе, — шепнул ей Локрин. — Чтобы размягчить его твердую кожу… Так ее будет легче сдирать…
Помещение было тесно заставлено другими чанами, верстаками, рамами, гладильными досками и прочими приспособлениями для выделывания кож. На полках стояли склянки со специальными химикалиями. Три женщины трудились в поте лица: одна крутила ручку механизма, поворачивающего раму с Дрейгаром, другая выскабливала скребком одну из свежевыделанных шкур, третья натирала шкуру дубильным веществом. Несмотря на тяжелый труд, женщины оживленно судачили между собой. Судя по всему, речь шла о Дрейгаре.
— Ничего подобного! — восклицала та, что крутила раму. — Тарн погиб вслед за Блуном. Это чудище отрубило ему голову. А Блун погиб первым. Днем я сама слышала об этом от его сестры…
— А кто еще погиб, Вилетта? — поинтересовалась другая женщина. — Кажется, Жуп и Бод?
— Ну да, братья-близнецы. Кстати, они приходились родней самому Лирапу, — кивнула Вилетта. — Двоюродная сестра Блуна была замужем за их дядей, а тот был женат на племяннице Лирапа. Между нами говоря, эта племянница такая ветреная особа, что еще неизвестно, от кого у нее дети…
Третья женщина многозначительно усмехнулась.
— Эй, Ула, — обратилась к ней Вилетта, кивая на Дрейгара, — погоди крутить раму, не то это чудище совсем издохнет. Потом скажут, что мы его утопили…
— Ты права, Вилетта, — кивнула Ула. — Лирап придет в ярость, если узнает, что оно не дотянуло до утра. Ведь он хочет содрать с него шкуру с живого. Причем собственноручно.
Женщина перестала крутить ручку и, расправив плечи, потянулась. Окинув взглядом ряды бутылок и склянок, она взяла с полки один из пузырьков, откупорила и, понюхав, сделала пару глотков. Крякнув от удовольствия, она затрясла головой, а потом отпила еще немного. Потом потерла ладонью нос и подошла посмотреть, как дубильный раствор впитывается в шкуры.
— Старшая дочь Лирапа — девица на выданье, — продолжала Вилетта. — Из себя такая миленькая. Ножки крепенькие, коленки кругленькие. Интересно, наверно, уже имеется на примете женишок?
— Это уж как Лирап-Луддич решит, — усмехнулась Ула. — Кого выберет, за того и пойдет, верно?
Все три работницы весело расхохотались. Дети с ненавистью смотрели на них. Как они могли говорить об умирающем Дрейгаре в таком тоне, как будто он был зверем, и при этом как ни в чем не бывало хохотать!
— Как бы их отсюда выманить? — прошептала Тайя.
— Я этим займусь, — сказал Локрин, открывая сумку со своими инструментами.
Сняв с рамы очередную шкуру и расстелив ее на столе, чтобы втереть в нее дубильное вещество, Вилетта заметила под одной из скамеек какую-то возню. Нагнувшись, она увидела зверька с продолговатым туловищем, острыми ушами, ярко-оранжевым с черными и желтыми крапинками мехом и роскошным пушистым хвостом.
Разглядев зверька получше, она изумленно воскликнула:
