С мрачным взором, поглаживая бороду,
Не меняясь в лице, одернул одежду,
Не смутясь, не беспокоясь и ничего не боясь,
Ожидал оглушительного удара Артура
Словно чаши с вином, а не секиры —
так спокойно он ждал.
Гавейн же, сидевший возле Гиневры,
Поклонился кролю и сказал:
“Эту честь уступите мне вы!”
Громко сказал — на весь зал:
16 Милорд, чтоб невежливым мне не оказаться,
И если властительная королева не против,
Прикажите к вам подойти, повелитель.
При всем благородном собрании рыцарей
Скажу: представляется мне неправильным
Все происходящее, ведь тут прозвучало
Довольно дерзкое, вызывающее предложенье,
И не вам принимать его. Позвольте сначала
Воинам, в зале с вами сидящим,
Храбрейшим рыцарям христианского мира,
Отличившимся во многих боях и турнирах,
Ответить на вызов. А я слабейший
Из всех тут и мудростью всем уступаю,
И самая малая будет потеря
Для Круглого стола и вашего королевства —
Моя жизнь: меня многие уважают,
Лишь поскольку племянником вам прихожусь я.
Ну какие во мне другие достоинства?
Раз уж такая дурацкая история
Вышла — не вам в нее, видно, ввязываться,
И поскольку я первый о том прошу,
Разрешите подменить вас в нелепейшем приключении.
И, независимо от моей невежливости, — рыцари,
вам решать!”
Рыцари благородные просят
Дело Гавейну передать:
Ведь тому, кто корону носит,
И вправду нельзя рисковать.
17 Подумав, король подозвал племянника,
И рыцарь подошел с подобающим поклоном,
И, почтительно преклонив колена,
Протянул руку за страшной секирой.
Артур любезно отдал оружие,
Благословил Божьим именем паладина,
Чтоб был он крепок рукой и сердцем:
“Учти, кузен, твой удар — единственный.
Надо его нанести как должно,
И в этом случае, я не сомневаюсь,
Ответный удар умелого не убьет”.
Гавейн подошел, подняв топор,
А странный рыцарь смотрел спокойно
И приветствовал паладина такими словами:
“Уточним условия нашего уговора,
Но сначала скажите ваше славное имя,
Истинное имя, чтоб я не сомневался”.
“Согласен, — сказал спокойно рыцарь. —
Гавейн мое имя, и именно я
Условленный удар нанесу в уверенности,
Что ответный удар мне никто, кроме вас,
не отдаст —
Наша встреча произойдет
В условленный день и час”.
“Сэр Гавейн, я буду рад через год
Ударом поприветствовать вас”.
18 Бога ради, — продолжал незнакомец, —
Для меня истинное удовольствие, поверьте,
От вас получить то, о чем просил я.
И прекрасно без пропусков вы повторили
Все условия, которые я установил.
Однако обязаны вы обещать мне,
Что сыщете сами меня, где бы
Я ни находился на нашей земле,
И получите вы причитающуюся плату
За зрелище забавное, что зрителям знаменитым
Предоставите ныне вы в этом зале”.
“Но где же я найду вас? — Гавейн вопросил. —
Где вы живете, как зовется ваш замок?
Клянусь Создателем, я даже не знаю,
От какого короля вы держите земли.
И как звучит ваше истинное имя?
Расскажите — я разыщу вас непременно,
В том вам даю мое рыцарское слово!”
“Ну, в Новый год немного вам надо, —
Сказал Зеленый Рыцарь Гавейну, —
Если после удара вы все узнаете,
Тем лучше: тогда вам будет не трудно
Осведомиться о том, где я проживаю,
Как меня зовут, чем я владею, —
И выполнить вышеозначенное условие.
Если ж я ничего не смогу сказать —
Опять же тем лучше будет для вас:
Со спокойной совестью у себя оставайтесь
И позабудьте эту историю... Но довольно
нести вздор.
Покажи свое мастерство!”
Сэр Гавейн тут руки потер.
“Для удовольствия вашего и моего!” —
Сказал он, поглаживая топор.
19 Наклонил голову Зеленый Рыцарь,
красивые кудри на лицо откинул,
Подставил с готовностью голую шею,
Гавейн же, выставив левую ногу,
Поднял повыше топор тяжелый
И тут же, проворно его обрушив,
Перерубил противнику полностью шею
Его же собственной сверкающей сталью
Так, что аж в землю вонзилась секира!
Повалилась на пол прекрасная голова,
И когда подкатывалась она к кому-то,
Тот от себя ее отталкивал ногами.
Красная кровь капала, стекала,
Струилась из шеи на зеленое одеянье.
Но рыцарь не упал и не покачнулся —
Прянул на крепких ногах, подпрыгнул,
Средь сапог гостей вслепую пошарил,
Отыскал, схватил свою прекрасную голову,
И подняв, повернулся к пляшущему коню,
Взялся за уздечку, вступил в стремя,
В тот же миг в седло взгромоздился,
