– А Петреску мне говорил, что это вы…
– Откуда он знает? Да, признаю, я хотела завоевать Фонтена. Мне нравилось, что он говорит, нравилась его любезность, скромность, его непосредственность: в нем я видела мужчину, который мог бы спасти меня от этой провинциальной жизни… Да, все это так. Но если бы я почувствовала сопротивление, то направила бы эту дружбу в другое русло…
Полина решительно наклонилась к Долорес:
– Ваши слова рассудочны и холодны! Вы разве не понимаете, что это был единственный человек на свете, который много значил для меня, мужчина, ради которого я пожертвовала всем? И вот появляетесь вы, у которой есть все: молодость, красота, талант, и забираете его у меня безо всякой любви, его, который для меня дороже жизни… Вы считаете себя человеком набожным, Долорес, я видела, как вы стоите на коленях на полу церкви, и после того, как вы совершили кражу, это преступление, ваша совесть спокойна? Вы полагаете, что Бог отпустит вам грехи…
Долорес опустилась на колени перед Полиной. Глаза ее были полны слез.
– Это все не так! – воскликнула она. – Я повторяю: я ничего о вас не знала. Вы говорите: без любви… Это не так. Эти три недели я любила Гийома. Вы, как никто другой, знаете, как можно его любить.
Полина пожала плечами:
– Я уверена, не успел он уехать, как вы изменили ему с Кастильо, а тем временем продолжали писать пылкие письма.
Долорес с болезненной гримасой закрыла глаза:
– Все это не так… Не так… Вы не понимаете… Для вас жизнь проста, Полина, и совсем другое дело я, обыкновенная девушка, которая с самого детства должна была бороться… Да, мне нужны мужчины, да, мне приходится терпеть их такими, каковы они есть… Но все равно в течение тех трех недель я любила Фонтена… Вы скажете: еще одна роль… Возможно, но я играла ее страстно, искренне… Я очень чувствительна, Гийом тоже…
– Ах, замолчите! – рыдая, воскликнула Полина.
Долорес, тоже плача, обняла ее. Прошло довольно много времени, прежде чем они обе успокоились, и Долорес доверчиво и ласково положила белокурую головку на колени Полины.
– Поймите меня, – прошептала она. – Вы выбрали жизнь респектабельную, ту, что принята в вашем окружении, вы посвятили себя одному мужчине, возможно, нашли в этом счастье, не знаю… Но есть и другая жизнь, свободная, беспокойная, полная страстей, ее выбрала я. Она дарует мгновения необыкновенного счастья, но еще и минуты глубокого отчаяния. Она менее… como se dice?.. менее благородна? Я так не думаю. Вы выбрали безопасность, а я риск. Раз десять в своей жизни я бросала все ради другого, неведомого. В театре я имела успех в трагических ролях, но внезапно мне захотелось играть в комедиях… И в любви то же самое: однажды я бросила влиятельного покровителя, который мог обеспечить мое будущее, и вышла замуж за бедного, никому не известного актера… Клянусь вам… Мужчинам нравится такая опрометчивость. Они привязываются к женщине, которая способна на дерзкие поступки. Разве это моя вина?
– Только не думайте, что я никогда не рисковала, – возразила Полина. – Прежде чем стать женой Гийома, я была его любовницей, в то время он вообще не собирался жениться.
– Правда? О, я удивлена… Мне казалось, вы такая… буржуазная.
Она устремила восхищенный взгляд на Полину:
– Я люблю вас, Полина, вы мне верите, no?.. Люблю и восхищаюсь вами. Вы красивы, querida, да, вы красивы: такой чистый лоб и выразительные глаза… У вас блестящий ум, вы все умеете. Вчера вечером после прогулки по Парижу мы разговаривали о вас с подругами: «Какая удивительная женщина!» Вы способны на серьезные чувства и в этом, как мне кажется, превосходите Гийома… Да-да, позвольте мне договорить. Гийом умеет прекрасно рассуждать о любви, но он мужчина чувственный. Его вдохновляет тело, которое рядом с ним. Но он не знал… como se dice?.. всепоглощающей страсти. А вы, querida…
– Вы познакомились с Гийомом довольно поздно, – возразила Полина. – А я знала, каким страстным он бывает. Эти двадцать пять лет мы были близки и счастливы. А потом им овладели эти демоны похоти, в которых я не верила, но, как вижу теперь, они, увы, и в самом деле терзают мужчин… И я проиграла…
