Колдер со своими людьми решил подкупить их, чтобы они скорее уехали, предложив им еды достаточно, чтобы эти многонациональные армии смогли благополучно вернуться домой, на свои самые разные планеты.
— Еда! — невесело усмехались олпутцы и голодающие солдаты других армий. — Какая еда? Откуда вы ее возьмете?
— Мы отдадим вам все свои продовольственные запасы, хранящиеся на случай неурожайного года, — у нас, вы знаете, бывают такие годы, когда месяцами идет снег. Нам пришлось создать резервный фонд.
— Покажите нам!
Им показали некоторые подземные хранилища, специально подготовленные, снабженные только малой частью бесконечно разнообразных пищевых продуктов, которые можно изготовить из рокноша. И захватчики убрались восвояси, забив отсеки космолетов не очень привлекательной пищей, сочувствуя волиенаднанцам и презирая их, но даже не подозревая, что под поверхностью их планеты повсюду имеются переполненные продуктами хранилища.
Итак, Волиенадна не зависит от Волиена и от Сириуса, ее экономика с каждым днем становится все более разносторонней, и ее суровый климат быстро меняется под влиянием нового растения. Жизнь на Волиенадне, еще недавно самая бедной и пустынной из пяти планет, составлявших «Империю» Волиен, в ближайшее время станет наиболее легкой и приятной, и впереди у нее как минимум четыре-пять веков неуклонного прогресса.
Я не вижу необходимости в нашем присутствии тут и, с вашего согласия, предполагаю вывезти всех агентов, кроме агента AM 59, которой будет полезно пережить Погружение в оптимизм и надежность. Я ей сказал, что она остается здесь для всеобщей пользы, но на самом деле это нужно в первую очередь ей самой.
На космодроме Волиендесты меня встретил Инсент. За ним маячил Кролгул, с беспокойством наблюдавший за молодым человеком, его взгляд устремился ко мне, когда я направился в их сторону, потом снова обратился к Инсенту и смотрел на него так, как будто хотел его проглотить и переварить. Жалкий шамматянин, все происки которого оказались бесполезными и бессмысленными. Инсент довольно улыбался, гордый своим умением противостоять Кролгулу.
— Мы с ним покончили, — сказал он мне, когда Кролгул, как обезьяна, крутился и гримасничал возле нас, сморщенный и исхудалый, в своей нарядной униформе военного типа.
— Боюсь, что это временно, — уточнил я.
Кролгул старался расслышать наш разговор, так что я повысил голос:
— Я говорю, Кролгул, что вы только на время потеряли свою самонадеянность и гордыню.
— Почему это вы, канопианцы, так нас ненавидите? — ныл он. — Что мы вам сделали? Чем мы хуже остальных? У всех планет бывают периоды взлета и упадка. И недоброжелатели просто наизнанку вывернутся, чтобы свое урвать. Но Канопус всегда тут как тут, готов помочь. Даже если у него самого полно проблем. Когда Империя Волиен была на пике своего развития, разве Канопус отворачивался от его колоний?
Он бежал рядом с нами, а иногда даже падал на четвереньки, но тут же вскакивал и снова забегал то вперед, то назад.
— Да, — согласился я. — Мы действительно стремимся помочь другим. А вот вы всегда были только вороватой лживой планетой.
— Ты сам говорил, — тявкнул он, — что империи поднимаются и приходят в упадок, у них есть свои законы развития, которые они не могут преодолеть.
— Да, но ты-то, Шаммат, очень даже можешь себе помочь.
— Что? — Инсент в негодовании остановился. — Этим животным лучше бы…
Кролгул тоже остановился, опершись костяшками пальцев одной руки о землю, и смотрел на меня снизу вверх. Его глаза выражали только голодное отчаяние.
— Чем мы можем себе помочь? Чем — что ты такое говоришь, канопианец?
— Вы поставили себя в оппозицию абсолютно ко всем, причем с самого начала своей истории. С первых моментов существования Шаммат как планеты вы считали Канопус лучшей и самой блистательной планетой — вот и решили воровать у всех, но в основном у нас. Вы изучали нас, думали о нас множество Ш-лет подряд. Вам известно о нас многое. Вы очень хорошо знаете, что вам следует делать и чего не следует. Когда вы лжете и воруете, устраиваете провокации и плетете интриги, вы прекрасно отдаете себе отчет в своих действиях.
