– Это лепроматозная проказа, – объявила сестра.
Она взяла соскобы слизистой, провела кожную биопсию, биопсию нерва, тест на гистамин, анализ потовых выделений и, к своему изумлению, обнаружила, что имевшиеся в огромном количестве бациллы мертвы. Сестра оторвалась от микроскопа и сказала:
– То ли вас уже вылечили, то ли это какая-то ремиссия. Другого объяснения нет.
Лазаро ничуть не удивился:
– Я знаю, – сказал он. – Это сделал колдун Аурелио. Но я хочу быть таким, как прежде. Хочу выглядеть, как человек, хочу любить женщину.
Сестра нахмурилась, потерла висок, и сострадание вдруг пробило себе дорогу в душу, на секунду ее осветив.
– Что ж, – безропотно улыбнулась она, – груди можно удалить, лицо исправить с помощью пластической операции, почти все можно, а что касается… этой штуки… тут помогут инъекции тестостерона. Только, должна сказать, в нашей стране таких возможностей нет. Придется отправлять вас в Соединенные Штаты или в Англию и выложить за это огромную сумму. Вам такое не по карману.
Лазаро огорченно опустил голову.
– Я не могу таким оставаться, – сказал он и повернулся к Дионисио: – Что же мне делать? Вы разве не можете мне помочь, как Аурелио, и завершить то, что он начал?
У Дионисио мелькнула мысль, что можно организовать сбор денег по подписке или устроить благотворительную лотерею, и он ответил:
– Я подумаю, что можно сделать, но придется подождать. Нужно время.
Но у Лазаро не было сил ждать, и он решил броситься к ногам богатейшего из тех, кого он знал, и молить о милости. На следующий день он поднялся с рассветом и покинул склеп, получив благословение дона Иннокенсио, который больше всего любил молиться в алтаре, пока в мире царит покой.
Естественно, медсестра не удержалась и рассказала мужу о вылеченном прокаженном, который пришел с Дионисио Виво, а муж, конечно же, не мог не поделиться этим по строжайшему секрету со всеми знакомыми. Сотворение чуда, разумеется, приписали Дионисио, и отныне, куда бы он ни шел, его донимали недужные. Он советовал им обратиться в больницу, но они обижались и винили его в тяжелейшем грехе – бездушии. Некоторым страждущим это не мешало утверждать, что в действительности не сестра, а Дионисио вылечил их от шанкров, разноцветных выделений в причинных местах и растяжения связок, которое они полагали смертельной болезнью.
Непослушные конечности сильно затрудняли ходьбу, и Лазаро, которого поддерживала одна лишь надежда, на дорогу к имению Экобандодо потребовалось два дня. Путь был далек, временами крут. Лазаро часто останавливался, прячась под кедрами, чтобы передохнуть от немилосердно палящего солнца. Смотрел на сновавших вискачи и думал, что настанет день, когда он сможет так же свободно бегать. Он чувствовал, как шевелятся и потрескивают наэлектризованные горным воздухом волосы, и наблюдал за скорпионами, торившими тропу меж пыльных бурунов. Раз, услышав в отдалении музыку явари, Лазаро понял, что где-то поблизости индейцы, – это они извлекают жутковатые звуки из опущенной в олью свирели. Музыка напомнила о красоте, и Лазаро подумал, что однажды станет красив. Порой он останавливался возле аляповатых знаков на обочине, напоминавших, что кто-то здесь погиб в автокатастрофе, и жалел несчастного – ему-то самому предстояло восстать из мертвых.
Ковыляя все дальше, Лазаро упивался мечтами: когда снова будет красивым, наверное, разыщет, а потом с презрением отвергнет Раймунду. Он улыбнулся с мстительной радостью. А может, простить ее, заключить в объятия, а потом предаться любви в хижине на сваях? Как романтично! Лазаро заулыбался при мысли, что вновь испытает забытое блаженство. Интересно, Раймунда, наверное, постарела, толстая теперь и некрасивая? Так он найдет себе молодую невесту. А если Раймунда уже вышла за кого-то? Он ее отвоюет, они убегут от ее мужа и спрячутся в лесу. Сколько же сейчас малышам? Лазаро понял, что не имеет представления, сколько времени прошло, даже не знает, сколько ему лет. Тридцать? Шестьдесят? Его выбросило из жизни и из времени. И вот после долгой тьмы его история начнется заново. Мысль о возвращении в мир была приятна. Прощай, сумеречное царство почти мертвых!
