Сеньор Виво и наркобарон - страница 19

Ремедиос, некогда командир отряда партизан-коммунистов, так и не расставшаяся с военными привычками, патрулировала город с «Калашниковым» наперевес и в сопровождении ухажера – графа Помпейо Ксавьера де Эстремадуры. Четыреста лет назад графа погребла под собой снежная лавина, однако Аурелио его разморозил, и графа, хоть он теперь нечасто облачался в доспехи, арендованная на новый срок жизнь сильно смущала. Размахивая мечом, граф следовал за Ремедиос, на старинном испанском увещевал нарушителей спокойствия и помогал своей даме разнимать потасовки. В двадцатом веке он чувствовал себя неуютно, пока не узнал на пальце Дионисио Виво свой перстень и не понял, что встретил собственного потомка.

Капитан Папагато, у которого как раз начинался роман с юной прелестной Франческой, менял на подключенном к ветряку проигрывателе пластинки с «бамбуко» и «вальенато», в промежутках успевая всласть нацеловаться со своей пассией. Последний безбожник, генерал Фуэрте, считавшийся погибшим, но вообще-то дезертировавший из армии, решил на празднике понаблюдать за соплеменниками с той же тщательностью и объективностью, какие проявлял, собирая информацию о местных бабочках и колибри. В сопровождении огромной кошки он бродил повсюду с блокнотом, занося в него данные о потреблении спиртного и фиксируя образчики беспорядочных соитий. Генерал записал реплики дона Эммануэля и сладострастной Фелисидад.

– Я верю в изречение: «Переспать со всеми женщинами на свете невозможно, однако стремиться к этому надо», – сказал дон Эммануэль.

Фелисидад засмеялась с неподражаемым распутством:

– Женщина умнее. Она знает, когда встретила лучшего любовника на свете, с ним и остается.

– Но ты-то ни с кем не осталась.

– Но никто не упрекнет меня, что я не ищу его изо всех сил, – улыбнулась Фелисидад.

Генерал Фуэрте записал в блокнот: «Я как-то не замечал, пока служил в армии, что наша страна, по сути, громадная любовная постель».

Аника замышляла в отместку разыграть Дионисио с тех самых пор, как он преподнес ей флакончик духов, в котором оказалось вещество с запахом, будто навоняла собака.

Она сходила к сумасшедшему индейцу – он зарабатывал на жизнь, лепя из глины разного вида дерьмо, которое покрывал глазурью, обжигал и с подноса торговал им неподалеку от борделя мадам Розы. Потом купила в аптеке детский напальчник из прозрачной резины. Скатала его и уложила в коробочку. Надписала: «Para mi Amigo pequefio» и аккуратно упаковала в зеленую бумагу.

Аника заглянула к Дионисио и сказала:

– У меня тебе подарочек.

Видя, как она старается сдержать улыбку, Дионисио догадался, что дело нечисто, и спросил:

– Ладно, хочешь разыграть?

Несмотря на все старания, лицо Аники разъехалось в широченной ухмылке:

– Открой и увидишь.

Дионисио сдернул обертку и увидел красную коробочку.

– «Моему маленькому дружку», – прочел он. В коробочке Дионисио обнаружил нечто похожее на крохотный презерватив, угнездившийся на ватке.

– Ах, ты!.. У меня вовсе не такой маленький! Ох, крыса, ты… – он не находил слов и понарошку ткнул Анику кулаком в живот, а та подбоченилась и рассмеялась:

– Да я не к тому!

– Никто еще не жаловался! – заявил Дионисио, притворяясь обиженным и надувшись, как ребенок.

– И я не жалуюсь, – сказала Аника, обнимая его. – Я им очень довольна.

– Могла бы знать, что во всем мире мальчики появляются на свет, сжимая в потной ручонке записку со своим будущим размером. Ну вот, ты уничтожила мою уверенность в себе!