Она пыталась рассмотреть, что же происходит там, на залитом кровью ковре. Жив? Умер? Спасли? Судьба второго раненого ее не слишком волновала.
Издалека доносились обрывки фраз:
- Канцлер Воронцов... нападение... на волосок от смерти... Лунин что, рехнулся на старости лет?
И негромкий отчетливый приказ:
- Всех – вон. Бельскую сюда, немедленно. Девчонку под домашний арест, пальцем не трогать и глаз не спускать.
Следом – еще один голос. Не вопрос – новый приказ:
- Я провинциал-охранитель Гетенбергский. Что произошло?
Элиза не услышала ответа. У дверей к ней кинулась Нина, но конвоиры аккуратно оттеснили княжну от задержанной.
В толпе Элиза заметила недавнего партнера по танцам. Восторженно-влюбленного взгляда больше не было. Бывший воздыхатель старательно отводил глаза.
Запеченные креветки у повара магистрата получились куда лучше, чем любое блюдо у кухаря подворья охранителей. Отцу Георгию, Провинциал-Охранителю Гетенбергскому, стоило некоторых усилий не потянуться за следующей - толстой, сочной, в золотистой корочке панировки, сдобренной нотками лимона и перца.
Епископ хмыкнул и вознаградил себя глотком вина за смирение. Креветок он съел уже немало, отдыхая от трудов праведных. Общаться с высшими чинами имперских ведомств – это вам не нечисть по болотам гонять и не Ягинь жечь, тут потруднее приходится.
Когда Архиепископ Гетенбергский предложил отцу Георгию принять сан епископа и возглавить столичное отделение, опальный охранитель из горного захолустья очень удивился.
- Я солдат, - с сомнением сказал он. – Сержантом был, сержантом и помру, хоть и на службе церкви. Боюсь, не справлюсь с политическими тонкостями в столице.
- Мне, - архиепископ недвусмысленно выделил это «мне», - и нужен солдат. С политикой сам разберусь, - Владыка криво усмехнулся своим мыслям. – А еще я прекрасно помню, за что тебя загнали в глушь... И как ты там по банковским документам вычислил гнездо чернокнижников. Я подскажу, с кем раскланиваться, а кого не замечать. Твоей основной задачей будет не столько ловить колдунов, сколько защитить церковь от внутренних врагов. Помнится, есть такая строчка в уставе Официума... А у нас в столице казнокрадов многовато развелось, надо укоротить излишне жадных иерархов, пока император не сделал это сам. Придется тебе опередить Помазанника.
В словах Архиепископа угадывалась тень недосказанности - не так должен говорить священник об Императоре, главе государства и Церкви.
Отец Георгий не стал вникать в эти тонкости. В Гарце карьеры не сделать, а такие предложения бывают раз в жизни.
На балу епископ встречался с информатором. Странное место для тайной передачи сведений об источниках средств одного не в меру богатого протоиерея, но добровольных помощников нужно беречь, это основа агентурной работы. Вот и пришлось епископу улыбаться, вести светские беседы и раскланиваться во все стороны. Хорошо, что официально повод явиться на праздник был более чем убедительный – познакомиться с руководителями разнообразных имперских ведомств. Где ж их еще всех разом найти, как не на балу? Не угадаешь, чья помощь в расследовании может понадобиться, а содействия лучше просить не только официальным запросом. Идею подсказал Архиепископ, ему виднее, Владыка в таких делах ориентируется, как зубастая щука в мутной воде Ристера.
Щуку здесь, кстати, тоже подавали. С укропом, луком и грибами. Отец Георгий от нее вежливо отказался - не стоило рисковать. А то начнешь сыто икать и выйдет неловко, и так про «толстых попов» байки травят. Глупо предполагать, что высшее дворянство ни одну из них не слышало.
Слышали, еще как. И сами, наверняка, сочиняли элегантные эпиграммы.
Пииты, чтоб им самим икнулось.
Вокруг блистал ежегодный бал Конца лета. Дамы в легких, едва слышно шуршащих платьях, кавалеры в многообразии имперских мундиров, весь высший свет Гетенберга, включая Его Императорское Величество Александра. Первые лица империи, их приближенные, семьи - почти все, кто упомянут в Железной, Золотой и Серебряной книгах родов. Плюс несчитано помощников, приспешников и прихлебателей.
