— Невозможно лгать, когда речь идет о фактах, мистер Робертс, — уверенно заявил Лофтинг. — Я и требую, чтобы они сказали, кто их настоящие родители, если, конечно, помнят. Некоторые помнят, я уверен. И кроме того, я хочу получить признание от той, которая убила девушку!
— Снимите меня отсюда! — завопила блондинка. — Пока вы тут рассуждаете о пользе и вреде пыток, я умираю! Снимите меня сейчас же, олух вы этакий!
— Вы разговариваете со мной, мисс? — невинно осведомился я.
— Не с ним же! — выкрикнула она саркастически. — Ведь это он меня здесь привязал.
— Ладно, сейчас я спущу веревку, — пообещал я. — Держитесь!
Оглядевшись, я увидел, что конец веревки обмотан вокруг железного крюка на деревянной балке позади Лофтинга, и направился к нему.
— Я очень сожалею, но не могу вам этого позволить, — произнес великан совершенно равнодушно. — Я принял твердое решение. Мы должны разрешить этот вопрос как можно скорее, и другого способа установить истину я не вижу.
— Не будьте ослом, Лофтинг, — прорычал я. — Эта девушка просит, чтобы ее освободили, и, будучи полноправным членом Клуба героев, я исполню ее желание. А теперь, как воспитанный мальчик, уступите мне дорогу.
Он не двинулся с места. Пройти сквозь него я был не в состоянии, поэтому угрожающе поднял железный ключ и замахнулся.
— А что, если именно она — его дочь? — предположил я, надеясь, что убеждение подействует лучше насилия.
— Тогда в конце концов и она, и мистер Брэдстоун меня простят, — упрямо возразил Лофтинг.
Быстрым движением, заставшим меня врасплох, он щелкнул хлыстом, который в мгновение ока змеей обвился вокруг железного ключа, и резкий рывок оставил меня с пустыми руками.
— А сейчас я запру за вами дверь, мистер Робертс, — сурово отчеканил великан. — И непременно сообщу вам о результатах этого интервью.
— Пожалуйста, не уходите, — умоляла девушка. — Эта чертова веревка делает мне больно, а он говорит, что не отпустит меня, пока я не выложу ему все. Но я уже и так все ему сказала! Я не помню своих родителей, честно, не помню! Вы верите мне, мистер Робертс, правда?
— Не обращайте внимания на эти мольбы, — вмешался Лофтинг. — Как видите, в данный момент она готова признать все, что угодно, чтобы обеспечить себе свободу. Но на самом деле она сообщила мне кое-что очень интересное — эта красавица не помнит даже приюта «Солнечная долина», хотя раньше утверждала обратное.
— Я подпишусь, что мой отец Адольф Гитлер, если только вы спустите меня отсюда, — выла барышня, бессмысленно пиная воздух.
— Вот видите, — настаивал я, — она исключается. Теперь мы можем отложить инструменты пыток и каленое железо для клеймения и, как полагается достойным английским джентльменам, удалиться в кабинет и выпить. Как насчет этого?
— Вы сейчас уйдете. — Лофтинг остался непреклонным. Вдруг воздух возле моей щеки громко щелкнул, и я не сомневался, что это не статическое электричество.
— Положите хлыст, — прокаркал я. — Вы испортите мне профиль!
— Не беспокойтесь. Я умею с ним обращаться и не причиню никакого вреда, если не собираюсь этого делать.
— Очень убедительно, — пробормотал я, совершенно лишившись спокойствия.
Лофтинг двинулся за мной. Я направился к двери и, когда он подошел достаточно близко, протянул руку и схватил хлыст. Он быстро дернул его на себя, потянув меня вперед. Когда он стал размахивать кнутовищем вверх и вниз, я отчаянно вцепился в хлыст обеими руками. Кружась по комнате на коленях, пока Лофтинг с силой тащил меня за собой, я натолкнулся на ноги девушки.
Она резко вскрикнула, когда я, пытаясь вырвать хлыст, раскачал ее. Но вдруг неожиданно раздвинула ноги и выгнулась дугой, пролетев надо мной, с размаху ударила великана по лицу бедром, сбив его с ног. Падая, Лофтинг ослабил хватку, и я завертелся с хлыстом, словно счастливая рыбина, которой досталась и наживка, и леска, и удочка, и все остальное.
Не будучи опытным садистом, я все же знал, что женщины не получали удара более жестокого, чем похлопывание по попке. Добравшись до крюка, к которому была привязана веревка, я быстро начал спускать девушку вниз.
