Семь «почему» российской Гражданской войны - страница 62

Как и в случае с поступлением в Красную армию, в национальные формирования шли не сумевшие себя ранее реализовать в карьерном плане офицеры, ожидавшие теперь быстрого взлета. Это одна из причин, но не самая значительная. Сюда же поступали противники большевиков, надеявшиеся в рядах этих армий принять участие в борьбе с ними или же переждать Гражданскую войну, избежать репрессий. Среди других причин – стремление удержать контроль над частями бывшей русской армии, пошедшими по пути национализации. Например, некоторые офицеры всерьез считали, что, расставив своих людей в руководстве украинской армии, они смогут уберечь войска от влияния самостийных идей, поддерживавшихся германским Генштабом[427].

Выбор русских офицеров в пользу национальных армий воспринимался кадровыми офицерами белых армий (а вероятно, и красными военспецами из кадровых офицеров) как нечто противоестественное или анекдотическое. В особенности это относилось к украинской службе, переход на которую носил массовый характер. Офицеры, служившие в Добровольческой армии, относились к украинизировавшимся неприязненно.

Офицеры русской армии поступили на службу в вооруженные силы Финляндии, Польши, Латвии, Литвы, Эстонии, Украины, Грузии, Армении и Азербайджана. Одной из самых многочисленных была их корпорация в рядах украинских армий. По некоторым данным, офицеров украинского происхождения на 1917 г. могло быть до 60 тысяч ^{>человек}[428]. Разумеется, не все они оказались в украинских войсках. В армию гетмана Скоропадского было мобилизовано до 7000 офицеров. Пошедшие по пути национализации офицеры совершенно не обязательно были националистами или носителями антироссийских взглядов. Прибывший с Украины в Екатеринодар капитан Петров докладывал белому командованию осенью 1918 г., что украинские офицеры Генерального штаба «открыто и искренно говорят, что они готовят часть будущей русской армии»[429].

Из условно выделяемых нами возможных причин поступления офицеров в национальные армии лишь одна относится непосредственно к национализму и русофобии, тогда как остальные связаны с антибольшевизмом, местным патриотизмом, с пребыванием на одном и том же месте службы по инерции, с близостью к тому или иному фронту Первой мировой, с проживанием на национальных окраинах, с карьерными или профессиональными потребностями, стремлением удержать контроль над армией либо с социально-экономическими проблемами. Причем антироссийски настроенные офицеры появлялись не только среди тех, кто относил себя к националистам, но и в группе карьеристов-приспособленцев, подстраивавшихся под то, чего от них хотели власти. Пожалуй, только в Финляндии и Польше, где национальная идея уже к 1917 г. глубоко внедрилась в массовое сознание и был укоренен национальный язык, большинство перешедших на службу новым государствам офицеров сделали это действительно по идейным соображениям.

В других новообразованиях ситуация была совершенно иной. Достаточно отметить, что, например, украинизировавшиеся офицеры лишь в редких случаях владели украинским языком, что было поводом для множества шуток, звучавших даже впоследствии, в годы эмиграции. Так, среди 51 офицера Генерального штаба, включенного в список от 24 мая 1918 г., только 37,2 % считали себя или своих родственников украинцами, а украинским языком в той или иной степени владели лишь 44 %[430]. По списку на 21 ноября 1918 г., на 305 офицеров владевших украинским языком было еще меньше – 35 %, 21 % офицеров только изучали язык и владели им слабо, 42 % вообще не знали языка[431].

Если летом 1917 г. офицеры еще писали рапорты с просьбами о переводе в те или иные национальные формирования, то к осени 1917 г. относятся уже самовольные переходы в национальные армии, осуществлявшиеся вопреки распоряжениям высшего начальства. Так, например, по данным на декабрь 1917 г., генерал-майор А.П. Греков на протяжении полутора месяцев не прибывал на должность генерал-квартирмейстера штаба 1-й армии. Выяснение его местонахождения показало, что он перешел в украинские войска[432]. В дальнейшем Греков занял видное место в украинской военной элите.