Вот вам и весь процесс жениховства. Негусто; однако Ассунту охватило восторженное волнение. Почти всю зиму она, дрожа и торопясь, шила приданое, воображая себя посреди собственной кухни, в окружении пухлых детишек, и внизу живота у нее заранее все трепетало – Ассунте и боязно было, и в то же время хотелось расстаться с невинностью. Помолвка длилась недолго – парней как раз начали призывать в армию. Когда Антонио отпустят на побывку – бог весть; ну так и тянуть со свадьбой не след. Ассунта и Антонио обвенчались в феврале 1914 года, через три месяца после того, как впервые заговорили друг с другом.
В день свадьбы погода была нехарактерная для Иеволи – с горного плато под названием Сила принесло снегопад. Покуда Ассунта карабкалась в гору, к церкви, ее сестра Розина держала над нею вышитую салфетку (часть приданого), чтобы уберечь от снега черное подвенечное платье. Градины падали в корзинку с печеньем мустачьоли, которую несла девятилетняя сестра Антонио, Марианджела; когда девочка стала раздавать печенье, гостям казалось, оно посыпано крупной солью.
Первую брачную ночь молодые провели в новом жилище – арендованном. Антонио снял подвальный этаж каменного дома в третьем ярусе над виа Фонтана. Дом лепился к скале над оливковой рощей, на улицу вела узкая деревянная лестница. Условия аренды включали следующий пункт: домовладелица, вдова Марианна Фацио, будет активно привлекать Ассунту к уборке и работе в саду. Окурить жилище от сглаза не представлялось возможным. Дымоход отсутствовал, для проветривания служили большие окна, которые открывались прямо на хозяйский курятник и на хлев с парой пятнистых коз.
В первую ночь новобрачная задыхалась – спертый воздух был пропитан запахом куриных перьев. Ассунта долго не могла уснуть, водила пальцем по влажной неоштукатуренной стенке и дивилась, до чего это чудно́ – вот она лежит рядом с храпящим мужчиной, а кругом все непривычное, и тени, и очертания; да еще и саднит внутри.
Среди ночи молодых разбудил вопль со двора. Казалось, кричит человек – но в то же время и не человек. Ассунта и Антонио подхватились, смущенные после первой близости. Антонио неуклюже натянул штаны, нашарил спички, долго не мог зажечь лампу.
Вопль повторился прежде, чем молодые добрались до двери. Не сразу, а лишь через два удара сердца, которые последовали с бесконечным промежутком, различила Ассунта причину вопля. Снег все еще валил, и в мутной завесе проступил труп пятнистой козы, и пар над трупом, и два волчьих силуэта, две длинные серые морды. Не иначе, из лесу волков выгнал снегопад. Они появлялись в деревне лишь в крайних случаях, когда не могли дольше выносить муки голода. Пасти у них были алые, глазки маленькие, блестящие, носы острые. Между двумя парами – волчьей и человечьей – желировался туман, и снежинки ложились на серый мех, не думая таять.
Антонио, глава семьи, единственный мужчина в доме, будто окаменел. Может, со страху, а может, просто растерялся. Ассунта, которая не боялась волков (хорошо это или плохо, один Бог ведает), ухватила железную кочергу, поднырнула под мужнину руку и босая выскочила на снег.
– Прочь пошел! – выкрикнула Ассунта, бросаясь к волку, тыча в него кочергой.
Волк выгнул хребет, заворчал, однако отступил.
– Прочь! – повторила Ассунта, чем задала тон всему своему замужеству. Ибо в последовавшие пятьдесят пять лет Антонио Фортуна почти никогда не было рядом, если требовалось «прогнать волков».
Молодым повезло – козьи вопли разбудили соседей. Мужчины похватали топоры да лопаты и бросились на выручку. К тому времени как волков удалось прогнать, не было недостатка в свидетелях удивительной сцены: Ассунта в вышитой сорочке и Антонио в одних штанах, с голым торсом, оба босые, кругом снег – и волки, нарушившие святость брачной ночи. Кто-то предположил, что эта пара серых – лишь часть большой стаи. Антонио с Джино Фрагале, который жил в двух домах от вдовы, взялись разделывать погубленную козу, Ассунта же загнала кур в кухню и долго оттирала с камней козью кровь, имея в распоряжении только снег да щетку. Не хватало, чтобы запах снова привлек хищников. Остаток брачной ночи Антонио и Ассунта провели, слушая, как скребутся в кухне запертые куры.
