Белинда сделала несколько попыток выйти из комнаты, в то время как ее подруга держала девочку. Даже ее двухминутное отсутствие вызывало у малышки истеричные вопли. Несмотря на готовность окружающих помогать ей, Белинда сдалась и обратилась к старому средству: едва она брала малышку на руки, как та мгновенно замолкала.
Ситуация еще больше осложнилась тем, что Тиа стала просыпаться среди ночи; если она принималась плакать всего пару раз, то в семье эта ночь считалась «хорошей». Мартин, который все шесть месяцев разделял трудности с женой, не мог успокоить дочь, так как она признавала только Белинду. За целый день та выматывалась, постоянно нося малышку на руках или слушая ее крики. Это лишало ее возможности чем-либо заняться или найти хоть сколько-нибудь времени для Жасмин, трехлетней сестры малышки. О времени, которое можно было бы провести вместе с мужем, речи и вовсе не шло. У Белинды и Мартина едва ли находилась минута друг для друга.
Во время беседы с Белиндой и наблюдений за ее взаимодействием с малышкой я заметила, что женщина непреднамеренно еще больше усиливала страхи дочери каждый раз, когда устремлялась «спасать» ее от слез. Схватив ее на руки, Белинда каждый раз говорила: «Все хорошо. Все страшное осталось внизу». И хотя у малышки были также нарушения сна, мы в первую очередь взялись за серьезную проблему сепарационной тревоги.
Я попросила Белинду спустить малышку вниз, продолжая болтать с ней, и, не прекращая диалога, заняться домашними делами. При этом если Белинде требовалось выйти из комнаты, то она все равно должна была разговаривать, чтобы Тиа продолжала слышать голос мамы. Я также хотела проверить, не страдает ли Белинда синдромом «бедной деточки». В этом случае мать должна была научиться убеждать ребенка радостным голосом: «Ну, ну, Тиа. Я вовсе никуда не ушла». Я рекомендовала ей, если Тиа вдруг заплачет и станет звать ее, опуститься рядом с малышкой на колени, но не поднимать ее на руки. Она могла утешить ее, обнять и подержать в объятьях, сколько малышка ей позволит. Однако теперь ей следовало говорить совсем иначе: «Ну, вот, у тебя все в порядке. И я здесь, с тобой». Как только Тиа начнет успокаиваться, Белинда должна была отвлечь ее какой-нибудь игрушкой или песенкой – чем-нибудь, что могло бы заставить девочку забыть о страхах.
Я сообщила Белинде и Мартину, что приеду через шесть дней. Но они позвонили мне через три. Им казалось, что мои рекомендации совсем не помогают. Белинда мучилась еще больше, она быстро отказалась от любых мыслей о том, чтобы отвлечь малышку. Жасмин, почувствовавшая себя окончательно брошенной, начала выходить из себя, чтобы таким способом завладеть вниманием матери. Во время моего второго приезда, хотя Белинда и Мартин не достигли особого прогресса, я смогла заметить, что Тиа ведет себя немного лучше, особенно находясь в гостиной. Но в кухне, где Белинда занималась разными хозяйственными делами, Тиа была по-прежнему невыносима. Я попыталась понять, в чем разница. В гостиной Тиа играла на коврике в окружении игрушек – множества вещей, отвлекающих внимание. На кухне же ее сажали в развивающий тренажер, в котором Белинде было сложнее отвлечь внимание ребенка, потому что малышке быстро надоедали все эти ручки, ролики и другие приспособления, которые ее уже давно не забавляли. К тому же Тиа чувствовала себя взаперти. Она не только была вдали от мамы – пусть даже на расстоянии не более полуметра, – она еще не имела возможности двигаться.
Я предложила им принести в кухню большой игровой коврик и некоторые из любимых игрушек девочки. Мама также нашла другой игровой центр с клавишами и различными кнопками, который очень понравился малышке. Эти новшества позволили отвлечь ребенка. И теперь, если мама отказывалась взять девочку на руки, Тиа могла по крайней мере подползти к ней поближе. Медленно, но она стала отвлекаться на более долгие промежутки времени, ее способность играть самостоятельно также возросла.
Теперь нам следовало решить проблему сна. Тиа никогда не спала хорошо, и, подобно большинству мам, Белинда выбрала путь наименьшего сопротивления и стала разрешать малышке засыпать у нее на груди. Теперь это был единственный способ усыпить девочку. Только убедившись, что Тиа уснула, Белинда могла медленно подняться и отнести ее в кроватку, которая находилась… догадайтесь где? В спальне родителей, конечно же! И вот результат: ребенок, который, просыпаясь ночью в своей кроватке, боится, что мамочка оставит его днем одного. Его крошечный мозг подсказывает ему: «Что со мной будет? Где мамочка и ее теплая грудь? Наверное, я навсегда останусь в одиночестве!» Мы поставили кроватку обратно в комнату малышки, и, чтобы вовлечь в процесс папу, я рассказала Мартину, как применять метод PU/PD – брать ребенка на руки, а затем снова укладывать. При этом я научила его разговаривать с малышкой: «Ну вот, все хорошо. А теперь ты ложишься спать». Девочка плакала ночи напролет, но Мартин упорно держался.
