— Дэниелом? — простонала Вероника. — Но я хотела, чтобы он был Александром.
— Ты хотела, чтобы он был Александром, — медленно, очень медленно произнес Роберт.
Вероника сразу поняла, что в отчаянии выдала себя неосторожным замечанием.
— Понимаешь… я… — Она тянула время, лихорадочно стараясь что-нибудь придумать. — Я предложила Майклу назвать его Александром, потому что это такое чудесное имя. Майкл как будто согласился со мной, поэтому естественно, что я…
— Это теперь не твое дело. Это не твой ребенок! — крикнул Роберт. — Забудь, Вероника. Ребенок не твой. Он — сын Майкла и Луизы и не имеет к тебе никакого отношения.
— До свидания.
Вероника положила трубку и, выйдя из дому, направилась по мокрому блестящему песку к горам.
Майкл приехал поздно в тот день, на который сам же назначил прием. Дэниел, сытый и довольный, крепко спал. Луиза получила возможность осмотреть свои туалеты и выбрать подходящий. Однако ей все время было не по себе. Чего-то не хватало в спальне, хотя она никак не могла понять, что же в ней изменилось. Она была уже почти готова, когда приехал Майкл.
— Извини, дорогая. Я опоздал. — Поцеловав Луизу, он сразу отправился принимать душ и переодеваться. — Сегодня был тяжелый день. Слава Богу, что вырвался от агентов по продаже.
Луиза подошла к двери в ванную комнату. Почему-то его голос ей не понравился.
— Что случилось? Зачем они тебе?
Майкл выключил душ и залез в ванну.
— Так лучше.
— Зачем тебе агенты?
Майкл помолчал, потом повернулся к ней и изобразил на лице улыбку:
— Надоели они мне. Все интересовались насчет дополнительного обеспечения.
— А…
Луиза уже хотела спросить, зачем ему понадобилось дополнительное обеспечение, но Майкл не дал ей этой возможности.
— Если ты не поторопишься, то гости нас опередят. Кто-то из нас двоих должен быть внизу.
— Боже мой!
Вспомнив о гостях, Луиза бросилась к зеркалу, чтобы поправить макияж. Едва она отвернулась от двери, как поняла, что изменилось в спальне. Исчезли картины. Первой ее мыслью было, что их украли. И она вернулась.
— Майкл, картин нет.
— Знаю. Их сняли вчера, когда тебя не было.
— Но…
Луиза была не в силах скрыть удивление и растерянность.
— Если тебе их жалко, повесь репродукции.
— Я так и сделаю.
Луиза пошла вниз. Нет, она никогда не поймет Майкла. Он смотрит на вещи только с точки зрения их рыночной стоимости. Но это не главное. Главное, что он любит Дэниела, причем до такой степени, что готов устраивать королевские приемы.
Роберт и Майкл с бокалами в руках стояли рядом. Напротив них у противоположной стены Евгения и Гордон обсуждали картины. Роберт не знал, стоит ли говорить Майклу о непонятном звонке Вероники. И все-таки он решил выяснить, вправду ли она потеряла представление о реальности или происходит что-то более неприятное. Не дай Бог.
— Неделю назад я разговаривал по телефону с Вероникой, — проговорил он как ни в чем не бывало.
Они стояли около камина, и Роберт постарался занять такое место, чтобы его лицо было в тени, а Майкла освещал огонь.
— Да? Ну, как она?
Голос Майкла звучал как обычно, однако от Роберта не укрылось, каких усилий ему это стоит, и сердце у него упало. Что же здесь происходит?
— Я сказал ей, что у вас с Луизой родился мальчик и вы назвали его Дэниелом.
— Вот и хорошо. Значит, мне не надо звонить, а то я обещал ей сказать. Она просила. Ей интересно.
Поняв, что лицо наверняка его выдает, Майкл резко отвернулся, словно решил взять другой бокал с шампанским.
— Даже слишком интересно, — заметил Роберт, двинувшийся следом за Майклом. — Мне показалось, ее расстроило, что вы не назвали его Александром.
— Да… Наверное, это я виноват. — Майкл лихорадочно искал объяснение, как это неделю назад делала Вероника. — Мы… Я…
Он вернулся к камину.
— Что ты? — прошипел Роберт. — Тебе незачем с ней разговаривать. У тебя нет права говорить с Вероникой. Ты женат. Ты стал отцом. Чего ты добиваешься? Ты уже получил, что хотел.
— Это не твое дело, — заявил Майкл, потрясенный враждебностью Роберта.
— Нет, это мое дело. Вероника — моя сестра, а Луиза…
— Ты любишь Луизу, — сказал Майкл. Как он раньше не догадался? Но теперь он прочитал это в глазах Роберта. Ирония судьбы. Роберт, верно, думает, что он третий, а он четвертый в этой игре.
