– Ашес Санфорд Литтлетон, молодой человек, который так любил меня, что покончил с собой. Перед смертью он завещал кремировать его, а урну с прахом отдать мне, – она рассмеялась. – О, не смотрите так зло, вы не должны менять планы на жизнь после моих слов, – сказала Агнесса.
Я смотрела не зло, просто была сильно потрясена. Агнесса уже собиралась выходить, но вдруг остановилась и сообщила:
– Вам сегодня пришло письмо.
– Письмо?
– Да. Госпожа Лидди принесла его в вашу комнату, когда меняла постель.
– Спасибо, – сказала я и пошла к себе, чтобы найти письмо.
Я думала, что оно от Джимми, о его планах приехать в Нью-Йорк, но когда я взяла конверт, то увидела что письмо отправлено из гостиницы, с побережья Катлеров. Оно было уже открыто и повторно запечатано лентой. Отправитель – папа Лонгчэмп, человек, которого я все детство считала отцом, и который больше подходил на эту роль, чем Рэндольф Катлер.
Я быстро распечатала конверт. Судя по дате, поставленной сверху, письмо было отправлено три недели назад. Три недели! Какой ужас! Сколько оно провалялось в гостинице? По какому праву его читала бабушка Катлер?
Я попробовала сдержать свой гнев, но он еще долго мешал понимать прочитанное.
«Дорогая Дон.
С радостью сообщаю, что выпущен из тюрьмы. Я все еще не понимаю, почему это случилось так быстро, меня вызвал начальник тюрьмы и сказал, что я свободен. Тюрьма, что может быть хуже, но меня еще тяготило сознание того, сколько зла я причинил тебе, Джимми и Ферн. Мне очень жаль. Я надеюсь, что тебе хорошо с твоей настоящей семьей. Я знаю, они намного богаче нас, по крайней мере, тебя не будет заботить мысль о еде.
Я получил хорошую работу, позаботились тюремные власти. Также мне дали небольшую хорошую квартиру недалеко от места работы. Я мечтаю собрать денег и купить автомобиль, но далеко путешествовать я не смогу из-за специального надзора.
Из хороших новостей – получил письмо от Джимми. Мы снова становимся хорошими друзьями, и я горжусь им. Он сообщает, что поддерживает связь с тобой.
Ферн – причиняет мне боль, единственное, что я о ней знаю, что она живет с хорошими людьми, которые помогут ей в случае нужды. Конечно, я надеюсь, что вскоре смогу увидеть ее. Я спросил об этом полицейского, отвечающего за специальный надзор, но он ничего не знает.
Больше жаловаться мне не на что. Еще раз хочу извиниться за все. Ты всегда была хорошей девушкой, и я гордился тобой, хотя и не был настоящим отцом. Действительно, ты, Джимми и Ферн так много для меня значите, сейчас трудные времена, но мы есть друг у друга.
Вот и все.
Возможно, мы когда-нибудь снова встретимся, но я не обижусь, если ты не захочешь этого. Папа.
P.S.: Я написал это потому, что так думаю».
Я прижала письмо к груди и заплакала. Я плакала так громко, будто меня разрывали на части. Через некоторое время я несколько раз глубоко вздохнула и остановила слезы. И пошла писать ответ.
Я сообщила ему, что во мне нет ненависти, что я знаю все, что не могу дождаться встречи с ним. Я писала страницу за страницей, одну за другой, я описывала мою жизнь в гостинице, все ужасы моей настоящей семьи, что все их деньги не сделали меня счастливой. Потом я рассказала о Нью-Йорке и школе. Письмо получилось таким толстым, что с трудом влезло в конверт, я запечатала его и тут же побежала отправлять. Ведь из-за задержки в гостинице он мог подумать, что я не хочу общаться с ним. А я хотела ответить так быстро, как только могла.
В конце недели позвонила Триша и повторила свое приглашение, я же рассказала ей про Агнессину урну с прахом.
– Я полагаю, – ответила Триша, – что это отрывок из какой-нибудь пьесы.
– Я надеюсь, что ты права, но мне как-то неуютно последнее время по вечерам. – После моего обещания подумать о Тришином приглашении мы попрощались.
Но однажды утром произошло удивительное событие, позвонила мадам Стейчен.
– Я раньше возвратилась в школу, – сказала она так, будто дала исчерпывающее объяснение.
– И, мадам? – поинтересовалась я.
– Я свободна между 9 и 10 утра каждый день, начиная с сегодняшнего.
– Да, мадам, я обязательно приду, спасибо.
