И дальше весь этот спектакль стал разворачиваться, словно какая-нибудь черная комедия в «Друри-Лейн».
Возле больших дверей появилась невеста с каштановыми волосами, вся утопающая в кружевах. Все девицы одновременно ахнули от восторга, словно увидели явление чуда. А может, они ахнули при виде его злосчастного единокровного брата Майкла, который предлагал руку невесте.
Когда мисс Виктория Гиван приблизилась к герцогу-жениху, под сводами церкви прозвучали заключительные аккорды музыки. Архиепископ, руководивший царственной свадьбой, начал церемонию, и его зычный голос мало-помалу заворожил элегантную толпу.
Спустя несколько мгновений королевское окружение, а также дюжина солдат и офицеров заполонили часть церкви.
Роуленд снова осмелился метнуть взгляд на Элизабет и нашел, что ее профиль очень красив. Никогда еще Мэннинг не видел женского лица, которое в такой степени выражало бы смирение и одновременно непоколебимое мужество. Оно полностью исключало мысль о жалости, более того, говорило о непреклонной стойкости. Слегка повернувшись, она заметила его.
Обжигающая боль пробилась сквозь ледяную корку, покрывшую его сердце, и он почувствовал вкус острого страха.
И тем не менее на ее лице не было даже следа мольбы о прощении. Не было ничего, кроме уверенности в собственных силах. По какой-то непонятной причине это немного тронуло его холодное сердце.
А затем, словно в каком-то дежа-вю, среди гостей прошелестел рокот, и внимание Роуленда снова переключилось на вход, где стоял, как и неделю тому назад, генерал Пимм, облаченный в свой неизменный официальный наряд. Генерал, второй человек после новопомазанного герцога Веллингтона, имел привычку стоять так, словно позировал для скульптора. Сам Веллингтон появился чуть позже, лишь для того чтобы пошире открыть дверь для грузного принца-регента и пропустить его вперед.
Архиепископ был единственным человеком, которого не потрясло появление новых гостей, — он продолжал исполнять свои обязанности.
Роуленд бросил взгляд на Элизабет и заметил крошечную жилку, которая неравномерно билась возле ее виска. Он ощутил спазм в желудке. Появилось неодолимое, хотя и необъяснимое желание сделать что-нибудь такое, что облегчило бы ее напряжение. Он вздохнул, внезапно рассердившись на себя.
Но в самом деле, что он теряет? От него никто не ожидает особой благопристойности. Если это привлечет внимание, он не понесет больших потерь. Он вовсе не склонен считать, что это повредит слабеньким росткам более цивилизованного образа, который он тщился создать своим появлением на этой дурацкой свадьбе.
Господи, что она сделала?
Ну если солдаты сделают попытку сократить расстояние, отделяющее их от нее, он совершит нечто из ряда вон выходящее, чтобы все внимание оказалось привлеченным к нему. Наверняка несколько богохульств в церкви не слишком повредят его уже навсегда проклятой душе.
В последний момент он пришел в себя. Герцог Бофор подался вперед и заключил невесту в романтическое объятие. Однако никто из клана Хелстона не смотрел на эту пару, поскольку все смотрели на Мэннинга. Ожидали, что он… Что именно?
Он вовсе не хотел участвовать в этом несущем беду представлении. Он даже не принадлежал к этому окружению. И уж конечно, у него не было даже намека на причину, по которой он должен спасать эту лживую ведьму. У него были собственные вопросы, требующие ответов. Ему следовало бы схватить ее под мышку, сдать офицерам и потребовать за это награду.
Брачующаяся пара повернулась лицом к собравшимся. Увидев королевское окружение, герцог и новоиспеченная герцогиня отвесили глубокий поклон.
Роуленд отметил выражение лица Пимма. Улыбка белокурого генерала была сдержанная, глаза отливали голубизной. На лице героя, любимца Лондона, читалось плохо скрываемое странное возбуждение.
И тогда одновременно случились три вещи.
Герцог и новоиспеченная герцогиня Бофор сделали всего один шаг по проходу. Генерал сделал один шаг вперед. И наконец… Элизабет дернула Роуленда за руку настолько резко, что он невольно вылетел на середину прохода и оказался между брачующейся парой и королевскими гостями.
