Элизабет лишь слегка кивнула Пимму, после чего они оказались снаружи и Роуленд начал проталкиваться сквозь толпу на ступеньках церкви, мимо скопления карет; наконец она позволила себе глоток воздуха.
Он остановился около простенького экипажа, который довез Элизу сюда, открыл дверцу и бросил короткое:
— Залезайте внутрь!
Элизабет Ашбертон молча повиновалась. Он захлопнул дверь, оставив Элизу одну в темноте зашторенного салопа. До нее донеслось его лающее приказание:
— Давай мне вожжи, Джонси! Я буду править.
Карета покатила вперед без обычного рывка.
О Господи… Элизабет поняла, что сейчас из ее глаз хлынут жгучие слезы, и использовала старый прием отца: как можно плотнее прижала язык к нёбу, пока не перестала дрожать.
Сердце бешено колотилось в груди. Она чувствовала себя такой же несчастной, какой была в день смерти отца.
Так, значит, все было бесполезно? Долгое путешествие из Испании в Англию, два года страха, бесконечная секретность? Она упала на кожаную диванную подушку, сжимая в руке маленький носовой платочек, который нашла в своем кармане. Господи, как же она ненавидела женскую беспомощность!
Элизабет отдалась потоку мыслей, которые все эти месяцы старалась пресекать, не обращая внимания на то, какое направление они приняли. Это длилось до тех пор, пока карета не остановилась, причем так же мягко и осторожно, как до этого тронулась с места.
Дверца открылась, и внутрь ворвался солнечный свет. Элизабет увидела руку, которая ожидала ее.
В конце концов Элизабет ухватилась за руку, и Роуленд помог ей выйти из кареты.
— Вернешься через полчаса, Джонси, — приказал он кучеру.
— Слушаюсь, сэр, — кивнул кучер, и пара гнедых тут же тронулась с места.
Элизабет огляделась по сторонам и обнаружила, что они находятся на опушке рощи, возле реки — очевидно, Темзы.
— Где мы? — пробормотала Элиза.
— Кто вы? — негромко спросил Роуленд, что было совсем не похоже на его грубовато звучащие вопросы.
— Вы уже знаете, кто я.
— Нет. Кто вы?
Она устремила на него пристальный взгляд.
— Просто девушка, как и многие другие. — Она замолчала, но затем почувствовала, что нужно продолжать говорить, поскольку он не заговорит снова. Он ожидал с таким видом, что у нее не оставалось сомнений: он готов ждать целую вечность, пока она не ответит и не удовлетворит его любопытство. — Просто девушка, которую очень любил отец. Девушка, которая не стоит его любви… Не заслуживающая уважения девушка, которая не может решить, что делать.
— Вы, — сказал он, покачав головой, — не можете принять решение? Да вы единственная наиупрямейшая женщина, которую я имел неудовольствие знать! Давайте начнем сначала. Кто вы?
Она вздохнула.
— Мисс Элизабет Ашбертон.
Его брови слегка приподнялись.
— А ваши родители?
— Моя мать умерла, давая мне жизнь.
— Кто ваш отец?
— Джордж Ричард Ашбертон, капитан роты легковооруженной дивизии, которая служила на Пиренейском полуострове.
— Я знаю, что вы были шпионкой.
— У вас всегда такое странное представление о шпионах? — Она покачала головой. — Не будьте смешным.
— Так в чем тогда дело, черт возьми? Почему Пимм вынюхивает вас, словно нищий пекарню? И чего вы хотели добиться с помощью этой сумасшедшей сцены?
Элизабет посерьезнела. Собственно говоря, она мало что потеряет, если расскажет ему кое-что о своем прошлом. Всего лишь малую толику.
— Он настаивает, чтобы мы обручились. — От этого слова она ощутила на языке горечь. — А я ничего от него не хочу. Я сожалею, но искушение получить отсрочку обошлось слишком дорого. Я думала, что гордость не позволит Пимму сказать что-то обо мне, после того как я… я прилюдно поцеловала вас.
В первый раз за время их непродолжительного знакомства Роуленд Мэннинг лишился дара речи. Наконец он пришел в себя.
— Вы украли карманные часы этого напыщенного индюка?
Она отвернулась и, сдерживая улыбку, ответила:
— Послушайте. Я понимаю, насколько смешным это может показаться. Ясно, что у меня нет приданого и никаких других достоинств. Он же очень богат и вскоре станет герцогом.
— Гм, я думаю, что вы забываете о том, что он, черт бы его побрал, к тому же национальный герой. — С каждым словом голос Роуленда звучал все громче. — Или вы не знаете, что он добавил в корону треуголку Бони наряду с парой золотых французских орлов?
