До места расположения роты ополченцев идти было недалеко. По прямой – восемь километров. Однако этот путь удлинялся вчетверо, ведь приходилось идти по заросшим склонам гор. Там, где не было растительности, Байферс и Апач спускались к самому основанию горы, иначе можно было попасться на прицел роботам «фуэте», которые важно расхаживали в долине.
Иногда над горами проносились имперские штурмовики, и тогда приходилось падать на каменистый грунт, чтобы не заметили пилоты.
Если они замечали, то возвращались и, проходя над подозрительным местом, щедро сыпали бомбы. Обычно они били наобум, но однажды прямо на глазах Байферса и Апача была накрыта группа из пяти легких пехотинцев.
Когда оставалось идти не более двух часов, в ста метрах впереди, там, где склон горы был гол почти до самого основания, появились три «фуэте». Они двигались вдоль хребта.
– Если кто-то застрял на склоне – вряд ли уйдет, – заметил Байферс и, прощупав окрестности своими необыкновенными глазами, добавил: – Никого нет. Восемь человек спрятались в старой воронке, но роботы их не заметят.
Укрывшись за огромным обломком песчаника, Байферс и Апач посидели минут пять, затем старый разведчик еще раз выглянул и, смело поднявшись, сказал:
– Ушли наши птички. Пора двигаться дальше, а то мы только к вечеру поспеем. Опять же ужин пропускать нельзя – у ополченцев всегда все самое лучшее. Домашняя лапша, засахаренные фрукты. Воюют они не часто, но всегда с комфортом…
Спустившись по сыпучему грунту, они углубились в густой кустарник и, преодолев самое опасное место, снова начали карабкаться в гору. Гэри обливался потом и вспоминал чудесные деньки, когда он в своем родном городе, вызывая зависть у окружающих, катался себе на новеньком серебристом «М-260». А теперь вот приходилось играть дурацкую роль неизвестного героя и воевать на стороне Конфедерации, о которой он ничего не знал. Причем именем этого же государства его несколько дней назад едва не расстреляли. Гэри отлично помнил последние слова из приговора, который торопливо зачитывал лейтенант специального взвода: «именем Конфедерации».
– Ну вот, сейчас поднимемся на площадку и там передохнем с ребятами из пехоты… – на ходу говорил Байферс. – Идти-то нам осталось… совсем ничего…
Гэри было не до разговора. Он хотел попросить у попутчика флягу с водой, но запыхался так, что не мог произнести и двух слов.
Наконец усталые путники выбрались на небольшую террасу, закрытую от долины невысокой стенкой из расслоившейся породы и несколькими небольшими, но достаточно густыми деревьями.
– Привет пехоте, – поздоровался Байферс, с удовольствием распрямляя натруженную спину.
– Привет разведке, – с ходу определил капрал-пе-хотинец.
Байферс опустился на камни, Гэри рядом с ним.
– Разуйся, – сказал Байферс. – Ноги должны просохнуть, а то сотрешь на последних километрах.
Гэри послушно разулся, потом взял у напарника флягу с водой и сделал несколько глотков. Только теперь, почувствовав себя значительно лучше, он осмотрелся. На площадке полукругом расположились пехотинцы. Двое, самые здоровые, просто гиганты, почему-то сидели, уткнувшись глазами в землю. Их лица были безучастны, словно застывшие маски, а за правым плечом у каждого торчала труба, больше похожая на минометный ствол.
Казалось странным, что оружие других пехотинцев лежало рядом, а эти не расстаются с ним даже на отдыхе. Гэри наклонился к Байферсу:
– Кто эти двое?
– Эрбаллеры.
– А почему они не снимут оружие? Нелегко ведь, наверное, таскать на себе такие пушки?
– Они не могут снять их, Гэри. Эрбалы прилажены к ним намертво. – Байферс пристально посмотрел на Гэри. – Ты что, действительно не знал этого?
– Нет, не знал. А почему у них такие лица?
– Потому что мозгов совсем мало. Железа много, а мозгов мало. Эти ребята постоянно слышат голоса, если не заняты на войне.
– Какие еще голоса?
– Ты что это, экзамен мне устраиваешь? – удивился Байферс, глядя на своего попутчика с долей подозрения. Но тут его внимание отвлек капрал, который, поднявшись на ноги, начал из-под ладони всматриваться в долину.
– Ну что там, уходят они? – спросил Байферс.
