Моррисон был истинной обезьяной и гибок, как уж. Пока я служил в Скотленд-Ярде, мне довелось расследовать не менее пятнадцати ограблений со взломом, которые совершил Моррисон. И все же мне ни рану не удалось ни схватить его на место преступлении, ни доказать его виновность.
Особенно он любил грабить оптовых торговцев и склады, где был богатый выбор. Когда же в Лондоне для него становилось слишком жарко, Моррисон «менял окраску», как принято говорить у уголовников, предпочитая грабить богатые загородные дома. Похищал он главным образом столовое серебро и драгоценности: стоило превратить это в лом или переплавить, и доказать его причастность к ним становилось невозможно.
Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем надеть на Моррисона наручники и отправить в тюрьму, ведь это из-за него я сломал ногу и лишился работы в полиции. А каким замечательным трофеем он был бы для меня! Я, частный сыщик-консультант, арестовал бы самого знаменитого лондонского взломщика! После этого я стал бы почти так же знаменит, как мистер Шерлок Холмс!
Погруженный в такие мечтания, я спустился по лестнице и отправился на встречу с леди Фартингдейл.
Леди Фартингдейл ожидала меня в гостиной. Она была очень стара и выглядела весьма необычно. Одетая во все черное, с вдовьим чепцом на голове, она сидела в кресле, опираясь обеими руками, напоминавшими когтистые лапы, на трость с серебряным набалдашником. Но взгляд ее был цепок и говорил об остроте ума.
Пока я пересекал гостиную, леди внимательно разглядывала меня, словно прикидывая, на что я способен. По-видимому, результаты осмотра ее удовлетворили. Отпустив дворецкого, она сунула руку под подушку за своей спиной и извлекла оттуда небольшой кожаный мешочек, которым потрясла передо мной.
— Здесь пятнадцать гиней. Они для вас, разумеется, помимо расходов, если вы сумеете вернуть похищенное.
Подумать только, пятнадцать гиней! Когда я служил в Скотленд-Ярде, доктор Ватсон, я не зарабатывал столько и за три недели! Должен признаться, что о кольце с рубином я тогда еще не слыхал и поэтому не мог взять в толк, почему она, будучи такой скрягой, хочет пожертвовать столь внушительную сумму за то, что, по словим Морпета, было всего лишь кучкой никчемных безделушек, красная цена которым не более нескольких фунтов.
— Постараюсь сделать все, что в моих силах, — заверил я леди Фартингдейл.
— Тогда приступайте к розыску немедленно, — приказала она, едва разжав тонкие губы. — И помните, Ханнифорд, вы должны вернуть все похищенное. Особенно меня интересует небольшая деревянная шкатулка. В ней хранится вещь, которой я очень дорожу. Если вам не удастся разыскать шкатулку, то вы получите только гинею. Вас устраивают такие условия?
Соглашаться на подобные условия было довольно рискованно, но по натуре я игрок и принял их. Ее светлость сунула кожаный мешочек под подушку у себя за спиной, позвонила в колокольчик, и Морпет проводил меня из дома.
Когда на следующее утро я поездом отправился в Лондон, в голове у меня уже сложился план розыска.
Я знал, что Моррисон частенько бывает на Тоттенхэм-роуд. Там расположено несколько пивных, куда он любит заглядывать и встречаться со своими дружками. Я рассудил просто. Добычу в «Уитчетт-Мэнор» Моррисон прихватил небольшую и поэтому вряд ли станет обращаться к тому барыге из Айлуорта, которому имел обыкновение сплавлять краденое. Скорее он попытается распродать безделушки торговцам подержанными вещами по соседству с Тоттенхэм-роуд. Я знал, что некоторые из них не брезговали скупать краденое.
Моя догадка оказалась верной. Мне удалось выследить Моррисона в пансионе на Грудж-стрит и разыскать столовое серебро и две вазочки, которые я выкупил у старьевщиков по поручению леди Фартингдейл. Но деревянную шкатулку мне найти никак не удавалось, как я ни старался. У меня возникло предположение, что Моррисон ее еще не продал, и я начал следить за пансионом, приклеив себе фальшивую бороду, чтобы он не узнал меня при встрече, так как я пару раз допрашивал его в Скотленд-Ярде.
— Судя по последующим действиям Моррисона, он разгадал ваш маскарад, — заметил Холмс.
