— Я Пенел… — успеваю сказать я, прежде чем сжимаю губы. — Джууульет, — и надеюсь, что он не заметит моего прокола.
Но он замечает.
— Что ж, Пенел-Джууульет, ты прости, что я это говорю, но, если уж так случилось, что мне на колени из ниоткуда — говоря в прямом смысле этого слова и метафорически — падает девушка, я рад, что она такая красавица. — Он смотрит мне в глаза, а я сижу на его коленях, словно завороженная, не в силах пошевелиться.
Вновь это слово — красавица — заставляет щеки вспыхнуть румянцем. Чего там, вспыхивают и зубы, и десны. Гордон Джонс, с его иссиня-черными волосами, зелеными глазами, квадратным подбородком и в темно-сером шелковом костюме думает, что это слово применимо ко мне.
— Я… я здесь новенькая, — удается пропищать мне.
Он кладет руку мне на спину, отечески.
— Слушай, если ты нервничаешь, это нормально. В таких местах и я нервничаю, знаешь ли. Но обещаю тебе, Джульет, я не кусаюсь. Лады? — Говоря со мной, он ловит мой взгляд, смотрит на меня так, будто хочет заглянуть в желудок, или сразиться с самыми темными углами моей души, или что-то такое. — Мы можем так сидеть и разговаривать. Меня это более чем устроит. Мне это очень нравится, если на то пошло, это мое хобби. Так что тревожиться тебе не о чем, честное слово. — Его взгляд смещается на мою шею, грудь, он чуть склоняет голову набок. Такой милый. Он такой милый. — Где ты это взяла? — его пальцы касаются лошади-подвески. Принадлежавшая Сапфир лошадь-подвеска выскочила из-под блузки.
— Моя подруга, — бормочу я. — Она… э… умерла. Оставила подвеску мне.
— Вы были близки?
Я киваю. Потому что чувствую, что к ней я ближе, чем к большинству людей.
— Очень симпатичная. Элегантная, — его голос успокаивает меня, глаза успокаивают, и я не могу не задаться вопросом, а почему этот парень сидит в ВИП-зоне стрип-клуба в Гдетотаме. Он великолепный и моложавый — никак не старше тридцати — и, несомненно, очень милый. И совсем не похож на тех, кто захаживает в стрип-клуб, во всяком случае, на типичного завсегдатая стрип-клуба, каким я его себе представляла: кричащего, вопящего, с пивным животом, подвыпившего. Такие заполняют столики перед сценой, и при виде голой груди глаза у них вылезают из орбит.
Я замечаю веснушки над его левой бровью и сосчитываю их: шесть. Хорошо. Идеально. Правильное число. Я решаю, что могу расслабиться. Слезаю с его колен и сажусь на кожаный диван рядом с ним, выпаливаю:
— А что вы здесь делаете? В смысле, если такие места вас нервируют.
Он мне улыбается, терпеливо, словно ожидал этого вопроса.
— Профессиональная вредность. Я собираюсь купить это заведение, — от улыбки правая часть его лица изгибается, как перекошенный полумесяц.
Я не могу сказать, шутит он насчет «купить это заведение» или нет, но в любом случае его ответ, манера, в которой он мне ответил, добавляет уверенности.
— А как насчет тебя? — Он протягивает руку и накрывает мою. Она теплая. Сухая. Уютная. — Когда ты начинаешь?
Такое ощущение, что его рука излучает тепло, которое распространяется по всему моему телу, согревая каждую клеточку.
— Это долгая история, — отвечаю я, но, прежде чем успеваю сказать что-то еще, из-за портьеры появляется гигантский, жуткого вида охранник с носом, похожим на расплющенный помидор и прищуренными маленькими глазками.
Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я вскакиваю и начинаю неуклюже танцевать перед Гордоном, надеясь, что ни один мужчина не поймет, что я понятия не имею, как это делается.
Охранник пренебрежительно фыркает.
— Мистер Джонс, прислать вам другую девушку?
Я продолжаю танцевать. Продолжаю, и вижу лицо Сапфир в складках портьеры, наблюдающей за мной, ее призрак колышется, словно на крыльях. Теперь мы вместе, Сапфир и я, несем ответственность друг за друга. За наши жизни и наши смерти. Обратного пути нет.
— Нет, Вин. У меня есть девушка, спасибо.
— Вы уверены, что все хорошо, босс? — спрашивает охранник.
— Абсолютно уверен, Винни. Спасибо, что заглянул. — На том Вин, охранник с носом-помидором, отступает за портьеру, в дым, и шум, и пурпурный свет общего зала.
