— А улитку можно?
— Зачем тебе улитка? – Его потряхивает от с трудом сдерживаемого смеха.
— Хочу, а мама говорит, что они мерзкие. – Я не шучу: давно хочу завести большую ахатину, раз уж коты из-за папиной аллергии навеки под запретом. – Можем вместе выбрать. Они всякие разные бывают.
Пока он вникает в смысл моих слов, я в отместку забираю кусок стейка с его тарелки и с триумфальным видом отправляю свою добычу в рот.
— Ты серьезно насчет улитки? – Антон до сих пор не верит.
— Да, и назовем ее Шустрик или Быстрик, или Торпеда.
Мой Мистер Фантастика снова смеется, и я понимаю, что у меня нет ни единого шанса когда-нибудь, хоть на капельку, побороть мою от него зависимости.
Бель любила Чудовище, даже когда Чудовище еще думало, что не любит Бель.
Чем я хуже?
Глава четырнадцатая: Таня
Впервые в жизни я прихожу к мужчине.
В его квартиру.
В то время как он сам уехал к черту на рога по делам.
Тут у него просто какой-то форпост: огороженная территория, внутренняя площадка на несколько домов, отдельный въезд, стоянка для машин жильцов. Я почему-то чувствую себя мышью, которая крадется по запрещенной территории в кладовую с сыром.
Но все обходится: у меня есть код от замка на двери и, хоть руки у меня дрожат, ни один ключ не застревает в замке, и я с облегчением понимаю, что мой страшный кошмар последних дней, наконец, перестанет меня мучить.
Переступаю порог и первое, что бросается в глаза – черная с серым строгая мебель, очень мужской дизайн даже в мелочах. Ставлю обувь на полку, раздеваюсь – и на цыпочках крадусь в спальню.
Постель какая-то просто необъятная, низкая, под синим покрывалом, с несколькими длинными твердыми подушками. Убрана аккуратно – смотреть страшно.
Заглядываю в шкаф: выглаженные рубашки отдельно, костюмы – отдельно. Целая куча костюмов. Футболки, свитера и джинсы отдельно в отдельной секции на полках. Единственное, что немного выбивается из общего порядка – забытые на прикроватной тумбочке запонки: простые квадратики из белого золота с синими полупрозрачными камнями.
Я взяла кое-что из дома, и все это лежит в маленькой спортивной сумке, но ее пока оставляю около кровати, и делаю то, что пришло в голову сразу же, как только я увидела эту огромную кровать: раздеваюсь, достаю из шкафа футболку Антона, ныряю в нее и плашмя падаю на покрывало, изображая морскую звезду. Зарываюсь носом в подушку, облетаюсь вокруг нее, словно лоза. Наволочка ненавязчиво пахнет кондиционером для белья, но мой нос находит капельку того самого запаха, от которого мои мысли превращаются в табун влюбленных единорожек.
Сейчас половина седьмого: я пришла сразу после тренировки, но родителей предупредила, что раз сегодня суббота, то я останусь ночевать у бабули. Нам еще нужно поговорить о том, что ей придется стать моей соучастницей.
А пока…
Пока я достаю телефон и делаю пару кадров, сверху-вниз. Выбираю тот, где футболка задралась почти до самых трусиков и с припиской: «Осталось тринадцать дней», отправляю Антону. Но тут же мысленно ругаю себя за то, что еще довольно рано и я могу отвлекать его от дел. Но снимок уже доставлен и на мох глазах получает статус просмотренного. И Антон уже что-то набирает в ответ. Малодушно прячу телефон под подушку, мысленно считаю до тридцати и только потом смотрю.
ДЫМ: У меня ужин с важным человеком, Туман
ТУМАН: Прости, я не посмотрела на часы
ДЫМ: Я
ДЫМ: Тебя
ДЫМ: Хочу, малышка
Мой живот дрожит, пальцы на ногах сжимаются словно от приятной щекотки, и подушка, которая пахнет Моим Мужчиной – единственное, что не дает мне разлететься на молекулы.
*****
Очень хочется написать ему в ответ, как хорошо мне сейчас, но Мой Мужчина занят, и пока у меня не будет официальной отмашки на разговоры, я буду тихонько изучать сокровища на его полке. Там целый клондайк, кажется.
Но сначала все же в ванну. Оставляю пару своих мелочей и с триумфальной улыбкой рассматриваю, как мои желтый и розовые «мазки» разбавили строгость мужских бритвенных принадлежностей. Это так… В общем, я на всякий случай прижимаюсь бедрами к стиральной машинке, потому что только сейчас – да, именно сейчас! – до меня доходит, что происходит на самом деле. Я, Таня Туманова, пока еще восемнадцати лет и в пока еще в брекетах, встретила под бой курантов своего мужчину, и он оказался не властным самцом и не бабником, не бестолковым любителем ночных клубов. Он оказался моим Антоном: тем самым, который потрясающе целуется, у которого сногсшибательный голос и который вот так запросто пустил меня в свою жизнь.
