Я: Не напивайся, Очаровательный Карлсон. У нас серьезный разговор.
Таня держит телефон при себе, потому что почти мгновенно достает его из кармана на животе, читает и…
— Что у тебя нового? – спрашивает Нина, перетягивая на себя внимание.
Отделываюсь типовыми фразами, рассказываю типовую шутку из практики, сдабриваю все это парой фраз родителям и комплиментом Таниной бабушке. Чтобы не очень привлекать внимание, заглядываю в телефон только через пару минут.
ТУМАН: Ты опоздал: я выпила два стакана «Пепси» и скоро буду петь застольные песни молодости моей бабули
ТУМАН: Вокруг слишком много людей (((
У меня не так много времени, потому что несколько дней назад я перешел на усиленный режим тренировок, и теперь мне физически необходимо нормально высыпаться не только для работы мозгов, но и для физического отдыха. И пока нет ни малейшей идеи, как нам найти хотя бы пять минут наедине и при этом не привлекать ненужное сейчас внимание.
Проходит еще полчаса, я выхожу на балкон покурить и чувствую странное… раздражение, хоть обычно вообще спокоен как удав. Поворачиваюсь, глядя на Таню, которая встает из-за стола и что-то говорит моей маме. Переминается с ноги на ногу, а потом бабушка, кивая в мою сторону, дает ей блюдце. И Туман, улыбаясь, выходит ко мне. Протягивает блюдце с парой канапе, и выдает:
— За эти минуты интимной близости, Дым, мы должны бабуле пару внуков.
Я прагматик. Я циник. Вообще редкий зануда, если так посудить.
Но сейчас от моего хохота дрожат стекла.
******
Пока я пытаюсь взять себя в руки, Таня так и стоит рядом, держа блюдце двумя руками, словно на нем лежит ритуальное подношение. И даже не скрывает, что довольна моей реакцией.
— Передашь спасибо бабушке, Туман, кажется, теперь я ее должник. – Протягиваю руку, забираю у нее блюдце и ставлю его на бортик, где у Тумановых пепельница в виде бронзового черепа. – Ваш фонарь уже починили.
Она сокрушенно кивает, как будто хочет сделать шаг, но мы синхронно смотрим через окно в комнату: прямо под прицелом настороженного, как мне кажется, взгляда Таниной мамы. Вот так и понимаю природу своего раздражения: обычно со мной «случались» женщины, с которыми не приходилось быть все время настороже, и чьи отцы не натаскивали меня в университете, считая чуть ли не членом семьи.
— Я приготовила тебе подарок, - говорит Таня.
— В твоей семье на Рождество дарят подарки?
— Нет, это я немножко опоздала с новогодним.
Хочу сказать ей, что подарки – это прерогатива мужчины, но малышка как чувствует: немного хмурится и отрицательно качает головой.
— Нина… - Туман прикусывает губу, вздыхает и осторожно поглядывает на меня таким взглядом, словно боится быть укушенной.
— … мне не нравится, - продолжаю за нее.
— Правда?
Почему-то в этот момент вспоминаю фото сиреневого бегемотика у нее в профиле, и хоть между ними вообще ничего общего, начинаю понимать, почему у Тани там не «уткофото» и не сексапильная поза. Потому что она и есть смешной бегемотик: непосредственная, вся словно на ладони – страшно сжать пальцы.
— Правда.
Правда и то, что если бы она была старше, вероятность, что мы бы до сих пор просто переписывались, была бы равна нулю. Эти переписки для меня вообще что-то новое и необычное.
— А ты знаешь, что я… - жду очередной вопрос про выдр, бобров или тюленей, но она снова меня удивляет, - … проглотила вишневую косточку из маминого десерта, пока ты ей улыбался так, как не улыбаешься мне?
Вообще не помню, чтобы я как-то особенно улыбался. Просто вел себя почти как на деловой встрече.
— Когда я на тебя смотрю, малышка, - сую руки в карманы, желаю себе вагон терпения, - мне тоже хочется улыбаться, но еще чаще мне хочется тебя поцеловать, и эти мысли с улыбками никак не вяжутся, согласись.
— Запрет на поцелуи уже не действует? – сияет она.
Даже жаль разочаровывать.
— Он будет действовать, пока мы с тобой кое-что не обсудим.
Понятия не имею, как сказать то, что я собираюсь сказать, потому что действительно не имею ни малейшего представления, как она отреагирует. Мое «давай будем любовниками» - это точно не то, что она представляет об отношениях мужчины и женщины. Сказать «встречаться» у меня язык не повернется, потому что я перестал «встречаться» лет в двадцать пять, когда распробовал стабильные отношения с женщинами без заморочек.
