Но ведь — с другой стороны — не со случайным прохожим случилось такое опустошение сознания и лишение его памятования об имени Божием. Этот человек сам пришел в секту и провел в ней несколько лет. Если же православный христианин будет проходить мимо клуба, где собрались пятидесятники, — вряд ли с ним произойдет нечто подобное.
Только сам человек сделает себя таким, что «печать антихриста» будет в нем действенна.
И потому не стоит слишком доверять пропагандистам, пугающим «логическими цепочками»: мол, тот, кто примет ИНН, примет потом личный номер, затем не устоит перед принятием электронной карточки, затем — микрочипа, который и окажется «печатью антихриста».
После демонстрации этой цепочки ошеломленным слушателям ставится вопрос: «если сейчас принять ИНН — то где же тогда остановиться?!».
А ведь ответ на вопрос о том, где христианину пора останавливаться и отклонять «предложения, от которых нельзя отказаться», очевиден. Эта грань — вопрос о вере, о Христе.
Если условием продажи мне трамвайного билета будет отречение от Христа или поклонение кондуктору как Богу — тогда и трамвайный билет может стать «печатью зверя». А если электронные документы будут выдаваться безо всяких религиозных условий — то и они не будут духовно вредны.
И не надо этот простой ответ запутывать рассуждениями о «глобализме», «электронной манипуляции» и «коллективном антихристе».
Означает ли принятие ИНН согласие с антихристовой верой?
Очевидно, что ни отречения от Христа, ни поклонения антихристу от принимающих налоговый номер никто не требует. Но «иннэнистам» все же очень хочется видеть в ИНН антихристов след. Поэтому в полемике против ИНН появился новый аргумент.
Иннэнисты готовы пойти на уступку здравому богословскому смыслу: «Не три цифры 6 сами по себе оскверняют человека. Но за ними стоит система нового миропорядка, и человек оскверняется тем, что входит в эту систему, зная возможность ее использования антихристианскими силами с целью навязывания, в дальнейшем, единой всемирной политико-экономической, а затем и духовной диктатуры».
Альманах «Православие или смерть!» создал просто восхитительный текст: «Принятие документов, содержащих в качестве кодового число 666, означает согласие платить дань антихристу, т. е. признание его своим господином, вне зависимости от степени осознанности этого поступка».
«Заявление участников „круглого стола“, состоявшегося в Государственной Думе 23.01.2001, считает, будто „личное кодирование отражается на духовности и мировосприятии человека, так как принимая цифровой код, он соглашается с навязываемым ему порядком вещей“».
Иннэнисты забыли, что христианин не обязан протестовать против каждого встретившегося ему греха или грешника. Не всякое беззаконие христианин должен публично обличать. Не всякий неправедный поступок другого человека, а тем более властителя, христианин должен опротестовывать.
Церковная традиция благословляет послушание светской — даже антихристианской власти — если речь идет о кошельках, а не о душах. Нерон — первый в чреде «антихристов». Но разве христиане времен его правления отказывались исполнять его нерелигиозные указы?
Для византийского взгляда несомненно антихристовой являлась власть магометан[49]. Но когда в 1807 году под Константинополем появился английский (все же — христианский) флот, по приказу султана Селима III граждане бросились на укрепление города. И тогда константинопольский патриарх Григорий V тоже пришел к береговым укреплениям, своими руками носил землю и побуждал к тому же других христиан (за что получил благодарность султана, но на Пасху 1821 года все равно был повешен).
Но люди, или состоявшие в партии-комсомоле в советские годы, или же спокойно промолчавшие в годы господства антихристианского коммунизма, сейчас вдруг начинают поучать, что невозможно-де христианину признавать светскую власть, если она не православна…
Им просто трудно усвоить, что история Церкви началась не с момента их обращения. Им трудно понять, что Церковь не нуждается в их советах и призывах. Просто потому, что все возможные модели в отношениях Церкви и государства за две тысячи лет уже реализовались. И чего-чего, а опыта несвободы, опыта жизни в антихристианском окружении у Церкви было достаточно.
