Вот еще два возможных понимания «печати»: число из трех шестерок есть символ антихристовой «маеты», оно означает тоску души, лишенной Христа. «Шестеричное число есть число будничного труда и работы, постоянного беспокойства и усталости (666 — три раза повторенное число рабочих дней в неделе); истинную же субботу (успокоение) дарует только Христос, а с ним и новый день вечного мира»[12].
Кроме того, шестерка — это цифра, предшествующая семи. Семь — знак добротности и полноты, церковной благодатности. Шесть — то, что предельно близко, то, что уже как будто прикоснулось к этой полноте. 666 — это предельная устремленность к полноте, но — все же в каждой своей детали, в каждой своей подробности так и не доходящая до нее. Это — пародия на Церковь, так и не становящаяся Церковью. Самая страшная ложь — ложь правдоподобная… В итальянском городе Орвието есть фреска «Страшный Суд», исполненная в начале XVI века художником Л. Синьорелли. На ней есть и изображение антихриста. Он облачен в те же одежды, что и Христос (в традиционной христианской иконографии). У них похожие черты лица, волосы, бороды… И только глаза у антихриста — злые-злые[13]. Антихрист и в самом деле будет притворяться Христом. Шестерка, притирающаяся к Семи, и есть максимум притворства, то есть вершина обмана[46]
Синод Элладской Церкви, выступая в июне 1997 года против кощунственного использования трех шестерок в государственных документах Греции (в Греции, напомню, в отличие от Украины и от России, Православие является государственной религией, и потому церковная оценка деятельности государства там более уместна), пояснял: «Наша Церковь признает, что печать Христова не есть некий внешний символ, но есть благодать Святого Духа, освящающая человека в Таинстве Крещения. Так и „печать антихриста“ не есть нечто внешнее, навязанное извне, но есть вольное отсечение себя от благодати Святого Духа через добровольное отречение от веры в то, что Иисус Христос есть Сын Божий и Спаситель мира»[15].
Но вот какое толкование не встречалось в церковной традиции — это представление, будто человек может невзначай наткнуться на «печать антихриста», а та помимо воли человека совершит духовный переворот в его душе и из раба Христова сделает его прислужником антихриста (листовка Одесского Успенского монастыря уверяет, будто «идентификационный номер соединяет нас с диаволом»). Это представление, нередко озвучиваемое сегодня даже монахами (а монахи в Православии есть — по определению — носители и защитники традиции), есть нечто вполне модернистское.
Это же азы православной аскетики — сначала человек будет проникнут духом антихристовым и лишь затем примет внешнюю печать.
Не печать провоцирует утрату Христа, а потеря укорененности во Христе в конце концов проявляет себя и в принятии печати.
Христос — это не кошелек, который можно незаметно вытащить в автобусной давке. Не может быть такого: человек вошел в магазин христианином, но купил бутылку сока со штрих-кодом — и все, Христа потерял. Если человек не имел сознательного желания жить «помимо» Христа, — то не может такого быть. Нельзя так низко думать о Христе.
«Модернизм» это — считать, будто человек незаметно для себя и не желая потерять контроль над собой может все же потерять связь с Христом[47].
Верить в то, что некие штрихи и знаки сами по себе могут воздействовать на совесть человека, — значит непозволительно много отдавать на откуп магии и идолам[48].
К сожалению (и позору нашему), не антихрист своей магической властью лишит людей свободы и тем самым навяжет нам свою власть, но люди сами примут такой образ жизни и такую систему ценностей, что изгонят из своей жизни Христа. И когда в их мыслях не будет места для стремления ко Спасителю — тогда и появится на их челе «печать зверя». Когда в своих действиях люди встанут на путь беззакония, при этом оправдывая все свои грехи и не чувствуя покаяния, — тогда и на десницу их ляжет та же самая «печать».
Блаженный Августин еще в пятом столетии давал такое толкование предупреждению апостола Иоанна о «печати антихриста»: начертание, то есть клеймо преступления, будет начертано «на челе — ради исповедания, на руке — ради дел».
