Все происходит словно бы по умолчанию. Мы все время должны. Кто-то когда-то кому-то споет: «Если надо мы умрем, но вот только зачем?»
Герасименко прервал терзавшие меня думы:
– Через пятнадцать минут начинается футбольный матч на первенство полка.
Совсем вылетело из головы.
– Саша, кто выбирает состав?
– Рота участвует двумя составами. Одна команда из «стариков» и офицеров, вторая из нас. Тебя ребята избрали секретарем комсомольской организации, по совместительству будешь капитаном команды, – прозвучало как вопрос решенный и обсуждению не подлежащий.
Все собрались у футбольного поля, своеобразие коего легко объяснялось использованием вместо спортивной обуви кирзовых сапог. Желание постоять за свою честь в спортивном бою читалось невооруженным взглядом. Быстро договорились о расстановке. Играем вместе первый раз, поэтому начинаем с одним нападающим в моем лице. Толчки и угрозы сопровождают практически каждый игровой эпизод. Сапоги представляют собой грозное оружие – если не успеваешь убрать ногу, острая боль пронзает всё тело. Сталкиваюсь с лейтенантом Титовым, оба падаем, свистка не слышим.
– Ты молодец, хорошо играешь.
Доброжелательность удивила. Особенно на фоне тут же последовавшего толчка спину со словами:
– Добегаешься, секретарь.
Первый тайм закончился нулевой ничьей. Усталость давала себя знать, но желание победить только усилилось. Во втором тайме мы сумели активизироваться, подняли головы от мяча на поле, увидели партнеров и создали несколько опасных моментов.
Назревал гол, до конца матча оставались считанные минуты. Коля Суворов, как истинный полководец, изменил направление атаки, послав мяч на противоположный фланг Косте Фуфаеву. Того грубо снесли, свистка опять не последовало. В последнее мгновение Костя успел вытолкнуть мяч на свободное пространство. Мне удалось уйти от опекавшего меня защитника и выйти один на один с вратарем. Ворота казались достаточно большими, вратарь замешкался с выходом. Предвкушение забитого гола вызвало прилив адреналина. Я уже перенес вес с правой ноги на левую, чтобы спокойно ударить в свободный угол ворот, и в этот момент все планы смешала дикая боль в колене Заваливаясь набок, я все же успел левой ногой толкнуть мяч.
Все происходило в замедленной съемке: падение, движение скосившего меня защитника, прыжок вратаря, скольжение мяча мимо ворот, чей-то напряженный вздох и чей-то облегченный выдох. «Как важно, – подумал я, скрепя зубами, – сначала закончить дело, а потом уже радоваться». Тяжело расставаться с переживанием того, что не случилось. Встать не удалось, колено распухало на глазах, больно. В глазах соперников только сочувствие, равнодушных не было. Потом носилки и уже знакомая медсанчасть. Первый осмотр ничего не прояснил.
– Завтра в госпиталь на снимок и консультацию.
Явился Розман, по сравнению с первым знакомством, внимателен. Подобные люди не меняются – меняются обстоятельства, а они тонко чувствуют направление ветра и корректируют курс.
– «Старики» хотят с тобой поговорить, попозже зайдут, не ложись спать.
Выключил свет и вышел.
В школе проводился конкурс чтецов. Творческие мероприятия будили радость созидания. Комсомол действительно объединял молодежь, но не идеями, а походами, слетами, концертами, высокими кострами, горячими речами и нежными поцелуями при расставании. Время высоких идеалов стимулировало мои неосознанные устремления к таинственной гавани театрального искусства. Мамина жажда прекрасного, вырываясь на просторы, увлекала в водоворот культурной жизни города и меня. Встречи с искусством великих актеров и музыкантов оставляли ощущение сопричастности, величия паузы и бесконечности за пределами сказанного.
Мне выпало читать стихотворение Лермонтова. При чтении строчек: «Отворите мне темницу,// Дайте мне сиянье дня,// Черноглазую девицу,// Черногривого коня…» – голос претерпевал необъяснимую трансформацию. В моем легковесном теле словно раздувались органные мехи. Поток энергии, преобразованный в звук, гулом отражался от стен актового зала и вспыхивал в глазах неравнодушных. Я казался сам себе проводником чего-то свыше, словно художник, повторяющий движения невидимой руки. На вечере присутствовал режиссер комсомольского театра. Неожиданно, в первую очередь для себя, он пригласил меня на репетицию. Так я попал в труппу.
