Загудел гудок "Седова". Несколько секунд он говорил густым басом, а потом запел тоненьким голоском, точно застудил его где-то в высоких широтах. Между ледоколами лежало теперь не больше десятка ледяных обломков и несколько торосов.
У борта толпились седовцы. Мы начали их считать, но, как назло, то один, то другой отходил в сторону. Чья-то фигура виднелась на капитанском мостике, остальные были на носу. Сколько их? Мы считали слева направо, справа палево и не могли насчитать больше тринадцати человек. Неужели кто-нибудь заболел? Но беспокойство быстро рассеялось. Вот бежит еще один. Теперь все седовцы налицо, все пятнадцать.
Флагманский корабль медленно проходит мимо. Совсем рядом-строгие квадратные буквы: "Георгий Седов". Над ними-люди ,в оленьих малицах, радостные, улыбающиеся, без шапок, несмотря на мороз. Они машут руками, кричат:
- Да здравствует великий Сталин!
- Да здравствует наша родина!
- Привет флагману арктического флота!
В ответ с борта флагмана летит:
- Привет отважным победителям Арктики!
- Да здравствует наш родной и любимый Сталин! - кричит Папанин.
Раздается громовое "ура".
Флагман подходит к правому борту "Седова". Озаренный юпитерами кинооператоров, корабль словно плывет в воздухе. Седовцы перебегают с носа к середине судна.
Они забыли о холоде, ветре. Они продолжают кричать *ура".
Бадигин спускается с мостика, подходит к борту. Он ослеплен ярким светом.
- Я ничего не вижу. Кто со мной говорит?
Рядом с ним - старший помощник Ефремов, помполит Трофимов, врач Соболевский, радист Полянский, гидрограф Буйницкий.
Бадигин продолжает:
- Долго мы вас ждали, все глаза проглядели!
- Почему долго? - спрашивают с борта "Сталина". - Пять часов к вам шли.
И верно: флагманский ледокол шел от места своей последней стоянки всего пять часов.
В 12 часов 07 минут оба корабля были вместе. Их разделяли десять метров.
Спустили на лед трапы.
- Идите к нам, Константин Сергеевич, - пригласил Папанин, - все идите.
- Все? Не можем все, - ответил Бадигин: - у нас пары подняты.
Тогда к Папанину подошел машинист "Сталина" Алферов, брат седовского машиниста Алферова, и сказал:
- Иван Дмитриевич, разрешите, я туда пойду и за них буду стоять. Пусть уж все сюда идут.
И вот по трапу поднимаются пятнадцать седовцев, пятнадцать героев. Папанин обнимает их одного за другим, крепко целует.
- Братки родные! - приговаривает он, передавая их в объятия капитала.
Потом седовцев целовали и обнимали моряки, знакомые и незнакомые.
- Накопец-то мы вместе! - восклицает Бадигин. - Как ждали вас, как ждали!
Через несколько минут начинается митинг. Сначала говорит Папанин. Ему отвечает Бадигин. Они произносят короткие пламенные речи. Их слушают с величайшим вниманием, аплодируют. Оркестр играет "Интернационал".
Митинг окончен. Дороем гостям показывают фотографии родных, снятых в Москве, и они долго всматриваются в лица жен, матерей, отцов, детей...
А репродукторы разносят по кораблю фамилии лучших моряков флагманского корабля, завоевавших право перейти на борт "Седова" и помочь седовцам отвести корабль в Мурманск.
Кипит на корабле радость.
Кипит на корабле работа.
Корабль готовится в обратный путь.
